– По поводу первого согласен, – кивнул я. – Это – не Жанна де Гарр, и подмена произошла именно тогда, когда некая девица пришла в Артигат под видом исчезнувшей дочери достойного поселянина Санкси де Гарра.
– Некая черноволосая, – уточнил Ансельм.
– Некая черноволосая. А по поводу ведьмы… Брат Ансельм, мы, кажется, с тобой оба не очень верим в ведьм!
– Как и написано в каноне «Епископы».
– Да. Но если они и существуют… Над самозванкой много раз совершались церковные таинства, она исповедовалась, причащалась, над нею был проведен обряд очищения… Плохого же вы мнения о нашей Святой Католической Церкви! Какая-то деревенская ведьма оказалась сильнее церковных таинств.
– Но не сильнее добродетельного отца Гильома из Сен-Дени.
Я поглядел на парня – он был серьезен.
– Не знаю, – честно признался я. – Не знаю и объяснить не могу. Амулетов не ношу, цветки папоротника не собираю и порой пропускаю как всенощные, так и утрени. К тому же вкушаю мясо. Иногда.
– Святых в родне не было? – невинно поинтересовался Ансельм.
– Не было. Брат Ансельм, а если серьезно?
– Серьезно? – итальянец пожал плечами. – Если серьезно, то последуем совету Секста Эмпирика и воздержимся от суждения. Примем как данность – вам удалось увидеть то, что недоступно остальным.
Меня так и тянуло рассказать о том, что случилось возле дворца архиепископа Тулузского, но что-то сдерживало. Пусть Ансельм пока думает, что это какая-то случайность.
– Теперь второе, – продолжал он. – Вежливый сеньор д’Эконсбеф изволил подшутить над суеверными вилланами. Однако мы этого демона имели счастье лицезреть.
Я кивнул.
– Значит, логично предположить, что и в тот раз сей демон выполнял приказ тех, кому не по душе наш приезд. Признаться, раньше я думал иначе…
Вспомнился странный, нервный смех, меч в его руке… «Он за мной!»
– У епископа Памье нет ручного медведя, – напомнил я слова д’Эконсбефа.– Зато у кого-то имеется ручной демон.
– Который, однако, испугался вас… Или вашего креста, – задумчиво проговорил Ансельм.
– Или молитв брата Петра, что столь же логично. Ну, а по поводу того, что нам рассказали?
Итальянец задумался: