Овернский клирик

– Отец Гильом?

Человек возник словно ниоткуда. Я сразу же узнал его – одного из слуг, сопровождавших д’Эконсбефа. Поклон – и нас повели дальше, к донжону. Ансельм заботливо поддерживал меня под руку, время от времени оглядываясь и покачивая головой. Похоже, он еле сдерживался. Я же не видел ничего особенного, разве что слева от донжона заметил полуразрушенный шпиль храма – тот, который для Ансельма сиял золотым крестом.

Второй слуга встретил нас в воротах донжона. Мы прошли в низкий полутемный зал, где горели факелы, и остановились.

– Темновато, – проговорил итальянец, оглядываясь по сторонам.

– И сыро, – согласился я. – Обычно здесь нет прохода. Перед осадой вход в донжон замуровывают, а если есть время – закладывают каменными блоками.

– А если надо выйти?

Я не удержался от улыбки – мальчик ни разу не осаждал крепости. Ну и слава Богу.

– Для этого есть другой вход, но его гостям не показывают.

– Вы правы, отец Гильом. Но если хотите – могу показать.

Доминик д’Эконсбеф появился из темноты, держа в руке факел. На загорелом лице странно смотрелись большие темные глаза, в которых отражалось неровное трепещущее пламя.

– Мир вам, святые отцы! Рад видеть вас в этих стенах. Прошу за мною – отец ждет.

Винтовая лестница – первый пролет, второй, десятый… Стало светлее – время от времени начали попадаться узкие бойницы, пропускавшие солнце. Д’Эконсбеф остановился и отдал факел слуге, молча сопровождавшему нас в некотором отдалении.

– Сколько вам понадобится воинов, отец Гильом, чтобы защищать этот донжон?

Странный вопрос… Откуда мирному брату-бенедиктинцу знать такое? Но мысль уже работала.

– Три смены по пятнадцать, сын мой. Если, конечно, будут штурмовать постоянно.

– И еще семеро для катапульт – у нас их две на верхней площадке. Вижу, еще не забыли, как это делается, святой отец?

Тон мне не понравился – похоже, Доминик д’Эконсбеф принимал нас за лазутчиков. Хотя в чем-то он был прав.

Наконец мы поднялись на небольшую площадку и остановились перед высокой дубовой дверью.

– Мы с братом живем внизу, – пояснил Доминик. – А отец любит свежий воздух. Он извиняется, что не встретил вас, но, увы, ноги его уже не слушаются… Прошу.

Короткий темный коридор, снова дверь… Итак, хозяев трое – отец, Доминик и его брат, о котором я еще ничего не слыхал.