Ола

– Наши! – хмыкнул я. – Потому как – трофеи. Рыцарские!

А сам уже седло несу – самое лучшее отыскал.

Только за воротами, когда свежий ветер подул и деревья листьями зашумели, понял я, что не сон это. Ущипнул себя за руку…

Ой!

– Хоть и много я видел дивного, Начо, – молвил между тем славный рыцарь Дон Саладо, бороду-мочалку свою поглаживая, – однако же не решусь, пожалуй, никому рассказывать в случае этом, потому как даже мне он весьма престранным кажется. Не ведаю даже, можно ли считать сделанное нами подвигом…

Ничего я не ответил,Оглянулся – топот сзади.Не иначе принц явился,И проснулся дом проклятый.Только вижу – уши дыбом,Мчит за нами мерзкий Куло,Догоняет, шумно дышит,Укоризненно косится,Что, мол, бросили, не взяли.Наклонился из седла я,Потрепал его по холкеИ простил в душе беднягуЗа ослиный его норовИ за то, что познакомилНас он с рыцарем моим.

Часть третья. СЕВИЛЬЯНА

ЛОА

Снова белого побольше!

Белой краски для Севильи —

Для паласьо мавританских,

Для домов в побелке свежей,

Для мечетей под крестами.

И немного голубого,

Чуть темнее, чем для неба, —

Это цвет Гвадалквивира,

Что вдоль вала Альменилья

Мимо города стремится —

Прямо к морю-океану.

А потом смешаем краски

Пестрой юбкою цыганской,