Ола

22
18
20
22
24
26
28
30

Качает головой рыцарь, вниз спускается по ступеням каменным. И я за ним – ответа жду.

– Все это уже было, сеньор Гевара. Очень, очень много лет назад. Прошлое не изменишь, мертвых не воскресишь. Вы – живы, сеньор, незачем вам споспешествовать мне!

Серьезно так сказал, тяжело. Даже не сразу нашелся я, чего ответить.

…А ступени бегут вниз, много их, но я знаю – все равно кончатся, во двор выведут, к тем самым воротам.

– Да разве я жив, дон Хорхе? – вздыхаю. – В Супреме я, в аду самом. Вот вздернут завтра меня на дыбу… То есть и не завтра уже – сегодня.

Остановился рыцарь, ненадолго, на малый миг всего. Остановился, на меня поглядел.

– Ну и что, сеньор Гевара? Ведь это всего лишь Смерть. Разве мы с вами бессмертны?

Сглотнул я даже от слов таких. Оно верно, конечно…

– Я мог бы обмануть Смерть, сеньор Гевара, не послушаться своего короля – и самому стать изменником. Но тогда в следующий раз мне и вправду стало бы страшно. А сейчас – чего бояться?

Ох, и не понравились мне его слова!

– А сеньорита Инесса? – говорю. – Ей-то зачем было гибнуть? Ведь не просто сгинула она – душу свою бессмертную погубила. Душу, сеньор!

Вновь остановился он, дон Хорхе, головой качнул – медленно так, веско.

– Нет! Не погубила. Разве лучше было ей отдаться в руки врагов веры христианской нашей? Разве не сказал Христос: тот, кто не побоится погубить душу ради Меня, – спасется?

…Неужто и вправду – сказал?

А каменные ступени бегут – вниз, вниз, вниз… Нет, не бегут уже – кончились, двор перед нами, ворота.

Белым жалом вырвался меч из ножен. Улыбнулся дон Хорхе:

– Вам пора, сеньор Гевара! Там впереди – моя Смерть. Она не страшнее вашей. Считайте, что ее уже нет. Душу губят не тогда, когда нарушают древние заповеди. Душу просто губят! Не погубите…

– Постойте, сеньор, погодите! – заспешил я. – Объяснили бы хоть, кто вы? Призрак ли, человек ли живой? И вы, и сеньорита? Ведь, говорят, и замка вашего, Анкоры, нет уже, и вас самих…

Не договорил, потому как плохо получилось. И вновь усмехнулся дон Хорхе:

– Тебе решать, Игнасио. Тебе!