…И холод со всех сторон. И ноги вроде как по льду скользят.
– Вижу я теперь вроде как ворота замковые, огнем горящие, но не одни. Три пути передо мною, сеньоры, и за каждым словно бы свет яркий…
Твердо говорил мой рыцарь, твердой рука его была, что ладонь мою сжимала. Не выдержал я, стал вперед всматриваться. Может, и вправду – ворота? Да где там – один огонь!
– И подхожу я к левым воротам, и вижу за ними нечто с морем сходное, и волны вижу, и чаек над волнами…
Что за притча? И вправду – словно ветром свежим подуло!
Нет, кажется только…
– Начо! Начо!
Не откликнулся я сперва, не до того было. Легко ли – перед Пастью Адовой стоять? Знаю я, какие там волны с чайками!
– Начо!
– Здесь, – отозвался я без всякой охоты. – Видать, пропали мы, рыцарь! «Ave» прочесть, что ли?
Засмеялся Дон Саладо. И совсем мне худо стало от его смеха. Видать, совсем спятил, бедняга! Оглянулся – не видать ничего, даже огонь пропал. И все вокруг сгинуло словно.
– А помнишь ли ты, Начо, о чем толковали благородные рыцари: сеньор Персиант да сеньор Гарет, именовавший себя Бомейном?
Спросил, называется!
– А посему сотворим молитву Деве Пресвятой и смело вперед ступим, ибо ничто не устоит перед силой Господней и отвагой рыцарской!
Хотел я ответить, хотел Ее, Заступницу нашу, помянуть. Самое время! Но – не успел. Шагнул Дон Саладо влево, меня за собой потянул…
Сгинула тьма!
Ответить я смог только за порогом. На лестнице. Узнал я ее – от дверей ее сиятельства лестница эта вела. Значит, впереди дверь потайная, а там коридор знакомый…
– Не стоит бежать, Начо! – молвил Дон Саладо, мою руку придерживая. – Ибо когда Господь наш творил время, то поистине он сотворил его достаточно.
Легко сказать! Да и не до времени мне сейчас было. Первая мысль – про дверь в коридоре. Заперта ли? Вторая – про окошко в моей комнате.
…В какой стороне двора конюшня находится, я еще в первый день приметил.