— Стоишь на своем?
— Стою, — ответил я.
— Молодец! — вырвалось у него.
…Беседа наша перевалила на второй час. Отец по-прежнему сомневался. Уж больно невероятна была моя гипотеза и основана на голом расчете. Тогда мы еще не знали, что скоро самыми ценными и-чу станут вовсе не стрелки, фехтовальщики или следопыты, а аналитики. Оперативников, по правде сказать, и среди мирян хватает.
Однако у отца не было выбора, ведь собственную версию он так и не изобрел. Назначенный градоначальником срок завершения операции истечет через сутки. И тогда у Гильдии будут крупные неприятности. Ну просто очень крупные.
Отец разбудил своих и-чу, шепнув каждому на ухо «подъем!». Спали бойцы в саду, чтобы не мешать нашей семье храпом и богатырским посвистом. Продирая глаза, парни вскакивали с раскладушек и выбирались из спальных мешков. А когда собрались в гостиной, сна ни в одном глазу — все собранные, подтянутые, ждут приказа.
— Игорь Федорович, изложи-ка отряду… — Отец положил руку мне на плечо.
И я изложил. Голос мой был спокоен, хотя и хрипловат, а сердце пойманной птичкой билось в грудной клетке.
— Прошу высказываться! — приказным тоном сказал отец.
— Так что же получается? — Первым заговорил Кирилл Корин, самый старший из отцовских и-чу. Седой уже, коротко стриженный, на одно лицо с командующим Каменским военным округом — правда, в два раза тоньше. — В бешеных псов превращаются обычные горожане. Значит, эта страсть будет продолжаться до тех пор, пока в Кедрине останется хотя бы один человек. И нас всех ждет эта участь.
— Или не совсем обычные, — подал голос Игнат Мостовой, потомок запорожских казаков. Был он коренаст, широкоплеч, носил длиннющие усы и брил голову, оставляя лишь русый чуб. — Еще проверить надо.
— А сделав ноги после неудачного нападения, псы что, снова могут стать людьми? — вошел в разговор Иван Раков, лучший в городе стрелок. — Или в псах — уже навсегда? Это обратимый процесс или нет?
Я развел руками.
— Кабы знать… — протянул Иван. — Можно попытаться их вернуть.
— Кишка тонка! — буркнул отец.
Самое главное, что с гипотезой моей никто не спорил.
Все утро отец возился с картой, но ему так и не удалось определить очаг метаморфизма — место, где люди превращаются в бешеных псов. Дед называл это его занятие игрой в бирюльки. Но — если, конечно, моя гипотеза верна — имелся простой и очень быстрый путь: обнаружить одного из потенциальных оборотней и проследить за ним.
Шел последний отпущенный нам день. Когда я выходил из дому, мне показалось, что патрулирующие улицы городовые сегодня смотрят на и-чу как-то иначе — кто с презрением, кто с жалостью, а кто и с угрозой.
Пикеты и-чу были выставлены во всех подозрительных кварталах Кедрина. Для этого пришлось отозвать половину наших бойцов, занятых выслеживанием и истреблением псов. Комендант и полицмейстер не хотели обезглавливать летучие отряды, и отцу пришлось поклясться градоначальнику, что победа будет у нас в кармане еще до полуночи. Теперь мы просто не могли проиграть.
Господина Пупышева и-чу обнаружили за полкилометра от узла метаморфоз. Завороженных ни с кем не спутаешь. Почему раньше никто из и-чу не удивился, увидев этаких сомнамбул на улицах, — вот вопрос. Быть может, до сих пор нам успешно отводили глаза.
ebooksa