Про тех, кто в пути

— Лучше вспомни, — немец выпустил неторопливое облако дыма, — как мы с тобой подрались с... о-коль-ским-ми? Я так сказал?

— Окольевскими, — поправил дед и, остановив грушу, увидел меня.

— Доброе утро, — поздоровался я первым.

— Доброе утро, Жень, — улыбнулся дед. Герр Киршхоф поприветствовал меня взмахом бокала:

— Гут морген, Евгений! — покосился на деда и добавил лукаво: — Хайль Гитлер.

— Но-но, Гитлер, — дед качнул в его сторону грушу и опять обратился ко мне. — Чего там торчишь? Мойся, брейся, одевайся и пошли завтракать...

...Дед готовил сам, как я понял, и неплохо. В принципе я бы не удивился, питайся он готовыми завтраками, обедами и ужинами из какого-нибудь супермаркета, да и не был бы против — но на столе оказался настоящий глиняный кувшин с молоком, тарелка с гренками, масло, огромная яичница с ветчиной и помидорами, и миска холодного винегрета. Герр Киршхоф к столу опоздал и, принеся две бутылки пива «Клинское», тут же открыл одну.

— Вы не пьёте пива, Евгений? — спросил он.

— Да нет, — я улыбнулся — немец мне нравился.

— Вы спортсмен?

— Я хотел стать... — я оборвал себя. — Не пью.

Немец посмотрел на меня долгим взглядом. Дед раскладывал яичницу. Герр Киршхоф сказал:

— Это, несомненно, не моё дело и вы вправе меня оборвать, Евгений. Но Анатолий рассказал мне о случившемся с вами несчастье. Это тем более прискорбно в наше время, когда всё меньшее число мальчиков выбирают профессии, достойные настоящих мужчин. Я просто хочу вам сказать: не падайте духом.

— Поручик Голицын, — добавил дед. — Чего затянул отходную? Внук у меня настоящий герой. А дело и на земле найдётся.

Я уставился в тарелку. Мне хотелось, чтобы они перестали обсуждать эту тему — так хорошо началось утро... Но герр Киршхоф ответил деду:

— Ты напрасно так говоришь. Подумай о себе. Или вспомни моего отца. Без неба...

— Ваш отец был лётчиком? — не удержался я.

— Его отец был асом Люфтваффе2, — ответил за немца дед. — И погиб в здешних местах.

— Его... сбили? — я ощутил неудобство. Герр Киршхоф смотрел в окно:

— Нет, — сказал он. — Отец погиб на земле...