«Правда, что Спартак обещает освободить всех рабов?» — спросил когда-то Прим.
Ганник однажды сказал, что мы не спешим освобождать рабов, дабы не ссориться с нашими друзьями в Риме, чтобы было, о чем торговаться с Серторием. Он зол и несправедлив, Гай Ганник, но сейчас я все чаще вспоминаю его слова.
— Узнал, госпожа, Папия, чего же не узнать-то? Рупес — город это, Скалистый, значит. А те, что за перевалом, дразнятся, Рюпесом его величают.
— Грубияном?! Не может быть! Рупес-Рюпес, Скалистый Грубиян, город, где даже про Ганнибала ничего не знали? Выходит, мы с тобой в самом Рюпесе порядок наводили! Что же получается, Аякс? Про Ганнибала они не знали, про Рим не слыхали. А теперь и к ним война добралась. Выходит, даже здесь не отсидишься?
«Государство Италия. Год консульства Крикса. В добрый час!
Эдикт Аякса Палуса Терция, легата Спартака. Известно стало, что добрые граждане города Рупеса нуждаются в защите и охране. А посему повелеваю курульному эдилу Квинкцию Вару Херее набрать должное количество стражников из числа вышепоименованных добрых граждан и обеспечить неуклонное соблюдение порядка и законности в городе и его округе.
Ему же повелеваю в двухдневный срок собрать взносы со всех состоятельных граждан и выдать потерпевшим компенсацию за потерянное имущество.
Владельцам бежавших рабов объявить, что претензии будут приниматься только по окончании войны в установленном законом порядке.
Девицу Корнелию успокоить и выдать замуж в тот же срок, обеспечив приданым из суммы упомянутого взноса.
За невыполнение данного эдикта виновные будут наказаны по всей строгости закона».
«Всем спартаковцам.
Оставляем письмо в городе — на крайний случай. Парни! Не трогайте этих старых дураков! Они не вредные.
Аякс. Папия Муцила».
— А притча такая, моя обезьянка. Даже не притча — история из давних времен. Случилось так, что невзлюбил Мой Отец некий город за грехи обитателей его и сказал: вопль о них велик, и грех их тяжел весьма. Сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, узнаю. Узнав же, что правда, поступлю по Закону. Сошел Он и посмотрел, и увидел, что все сказанное — правда. Проведав же, что справедлив вопль о грехах города, пролил Он на этот город дождем серу и огонь с неба и ниспроверг город, и всю окрестность его, и всех жителей городов его, и все произрастания земли.
— Как же так, Учитель? — поразилась я. — Целый город? Женщин, стариков, детей — даже неродившихся? И это Закон? Пусть они хоть трижды грешники, нельзя же так! Сказал Ты как-то, что среди людей не может быть много праведников, что бремя Закона порой неподъемно...
— Угу! — хмыкнул Он. — Ты заговорила прямо как Мой брат, Папия Муцила. Женщины, дети... А если бы этот город назывался Рим?
Иногда начинаешь верить в Судьбу. В ту самую, которой греки боятся, о которой трагедии скучные пишут. И в самом деле! Самой глухой дорогой поехали, в объезд, толко чтобы с римскими заставами лишний раз не сталкиваться. Лес, песок желтый под ногами, за день хорошо, если одну повозку встретишь...
Мы спешили в Рим. Казин позади, впереди Латинская дорога, мы уже в самом Лациуме, осталось совсем немного. Только бы не задержали, не стали бы расспрашивать, кто да откуда, да по надобности какой.
И вот, пожалуйста!
— Турма-а-а! Ряды ровне-е-е, с шага-а-а не сбиваться, бодро, весело, хорошо-о-о-о!
ebooksa