— Кофе и пирожные, — блекло улыбнулся он и шагнул ближе, демонстрируя поднос. — Мистер Белкрафт велел передать. Он, кажется, недоволен тем, что вы пропускаете обед.
— Глупости, — отмахнулась я. — Георг мне не опекун… впрочем, ставьте сюда. От пирожного я не откажусь. Надеюсь, откровения Палмера не относятся к тем, от которых может стать дурно за едой?
— Нет, — улыбка его стала чуть шире. — Напротив. Это одна из тех историй, которые любят обсудить за чашкой кофе… Эсмонд Палмер — величайший сплетник из всех, кого я когда-либо видел.
Эллис в предвкушении подался вперед, едва ли не ложась грудью на стол.
— И о чем же он говорил?
— О Мореле и только о нем, — Лайзо переступил с ноги на ногу, быстро посмотрел на меня и отвел глаза, словно благовоспитанный юноша из хорошей семьи. Я вздохнула, но жестом разрешила ему присесть за наш стол. Конечно, Лайзо всего лишь слуга, но в расследовании он принимает участие наравне со всеми. — Кажется, Эсмонд просто им одержим. Морель якобы отбирал у него лучшие роли, клеветал, устраивал жестокие розыгрыши и, разумеется, уводил женщин, куда же без этого.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Эллис. — Что за розыгрыши? Мистер Калле, ваш друг был склонен к злым шуткам? — обернулся он к художнику. Тот пожал плечами:
— Отнюдь. Пэтси очень добрый и чуткий… был, — Калле отвел глаза.
— Я придумывать не стану, не с руки мне это, — только пожал плечами Лайзо. — Эсмонд-то совсем другое рассказывал.
— Например? — поощрительно улыбнулся детектив.
— Например, такое. Месячишки с два тому назад была премьера какого-то спектакля. Зрители, как говорится, пьесу приняли благосклонно, да и газетчики ее расхваливали, будто нанятые. Хозяин театра возьми да и устрой в честь такой удачи праздник. Звали всех актеров, да и приблудного народу хватало…. Но это присказка, а сказочка вот о чем. Патрик Морель угостил Эсмонда странным вином. Говорил, что это, мол, подарок от дорогого человека и большая редкость. Но после первого же бокала Эсмонд почуял неладное. Жар, сердцебиение, сухость во рту — словом, и дурак поймет, что в вино какой-то дряни намешано. Потом в глазах у бедняги потемнело, и то, что случилось дальше, он не запомнил. А наутро над ним вся труппа потешалась. Он якобы делал непристойные намеки ведущей актрисе, ее дублерше, помощнице режиссера и якобы самому Пэтси Морелю…
— А ему-то зачем? — хмыкнул Эллис. Лайзо только улыбнулся хитро и развел руками:
— Сам Эсмонд-то и не помнит ничего подобного. Но перепутать немудрено было — волосы-то Пэтси не стриг, кудрявые носил, длинные, что у девицы. Бороду брил, усов не жаловал. Как тут с пьяных глаз не ошибиться?
— Я бы не ошибся, — авторитетно заявил детектив и прищелкнул пальцами: — Кстати! А не была ли та бутылка подарком невесты? Тем, гм, — он быстро оглянулся на меня, — «любовным зельем»? Тогда все становится на свои места. Патрик Морель, желая подшутить над соперником, делится с ним напитком. Палмер испытывает… — снова этот взгляд — …вполне понятные чувства. Разумеется, действие состава приписывают эффекту опьянения. Кажется, с этим ясно… Вы что-то хотели сказать, Виржиния?
— Да, — я кивнула. Сделать бы Эллису замечание, но он ведь неисправим — все равно продолжит звать меня по имени даже в присутствии посторонних. Остается утешаться тем, что мистер Калле на сплетника не похож, а Лайзо… он, пожалуй, на особом положении. — Подумайте вот о чем. Если ваше предположение верно, и Морель предложил Палмеру вина с «любовным зельем», не значит ли это, что он сам был введен в заблуждение?
Эллис настороженно замер. Оранжевые солнечные лучи падали только на одну половину лица, и оно казалось наполовину парализованным, гротескным.
— Поясните, леди.
— На вечере памяти мне пришлось выслушать много историй о Мореле, — начала я, чувствуя себя не слишком уверенно. — И у меня не сложилось впечатления, что он был склонен к шуткам, отдающим дурным вкусом. Мореля редко видели пьяным, он был неизменно вежлив с поклонницами, не скандалил по пустякам с режиссером и не сорил деньгами…
— Это потому, что Пэтси помнил то время, когда он был беден, — неожиданно зло произнес Эрвин. — Помнил, как мы добирались до Аксонии, довольствуясь порой одними гнилыми овощами на завтрак и ужин. Горячая пища, свежая постель, да хотя бы крыша над головой — об этом и мечтать не приходилось! Слава и богатство достались нам тяжело. Каждый рейн, каждый восхищенный взгляд — награда за труды, а не подарок. А разбрасываются обычно тем, что достается легко.
На лице Эллиса появилась скука. Он, конечно, терпеливо позволил художнику закончить его пламенную речь, но уже к середине ее, вероятно, принялся обдумывать свои гипотезы.
ebooksa