Можете представить, как я тогда взвился. Чего я только тогда ни делал — злился, язвил, терпеливо уговаривал, бесился, грозил, умолял.
Я надавал бы ей по физиономии, если б это не был мой фотографический капитал.
Под конец единственное, на что я был способен, это позвонить Папаше Муншу и передать ему все ее условия. Понимаю, что это было глупо, но мне просто ничего другого не оставалось.
Он на меня жутко наорал, несколько раз подряд повторил «нет» и брякнул трубку.
Это не произвело на нее ровно никакого впечатления.
— Начнем съемку завтра ровно в десять, — сказала она.
Это ей очень пошло — эдакая графиня из кино.
Около полуночи позвонил Папаша Мунш.
— Понятия не имею, в каком сумасшедшем доме ты откопал эту девицу, — сказал он, — но я согласен. Приходи завтра с утречка, и я попробую вбить в твою дурную башку, какие мне нужны снимки. Очень рад, что вытащил тебя из постели!
После этого все наладилось. Даже мистер Фитч передумал и, убив два дня на втолковывание мне, что все это совершенно исключено, тоже принял все условия.
Конечно, вы уже все под чарами Девчонки, так что не способны понять, каким великим самопожертвованием со стороны мистер Фитча был добровольный отказ от личного присмотра за формированием образа Бесенка, или Мегеры, или на чем мы там в конечном счете сошлись.
На следующее утро она явилась точно к назначенному времени, и мы принялись за работу. В ее пользу могу сказать одно: она никогда не уставала и не капризничала, когда я вертел ее и так и эдак. Все шло, как по маслу, не считая того, что у меня по-прежнему было чувство, будто что-то помаленьку от меня ускользает. Может, и вы что-то подобное чувствуете, глядя на ее фотографии.
Когда мы закончили, я выяснил, что имеются и другие правила. Это было где-то под вечер. Я вышел за ней, чтоб выпить кофейку и съесть бутерброд в закусочной.
— Ну вот еще, — говорит она. — Я пойду одна. И имей в виду, малыш: если ты только попробуешь пойти за мной, если ты только высунешь башку из окна, когда я выйду, можешь искать себе другую модель.
Можете представить, как вся эта фигня подействовала мне на психику — да и на воображение тоже. Помню, что открыл окно, когда она вышла — прежде несколько минут выждал, — и стоял там, дыша свежим воздухом и пытаясь понять, что за всем этим кроется: то ли она от полиции прячется, то ли она чья-то падшая дочь, то ли ей просто кажется шикарным так выпендриваться, то ли Папаша Мунш был прав и она действительно малость того.
Но надо было еще проявить пленку.
Оглядываясь назад, просто поражаешься, с какой быстротой ее колдовские чары опутали после этого весь город. Вспоминая, что наступило потом, я опасаюсь, что это случилось уже и со всей страной — а может, и со всем миром. Вчера я в «Таймс» прочел чего-то насчет того, что плакаты с Девчонкой уже чуть ли не в Египте появились.
Из остатка моей истории вам станет ясно, почему я настолько серьезно всего этого опасаюсь. Есть у меня и теория, которая все это объясняет, но это уже из тех вещей, которые выходят за рамки тех самых «совершенно определенных моментов». Это насчет Девчонки. Попробую растолковать буквально в нескольких словах.
Вы знаете, как современная реклама способна направлять человеческие умы в одну сторону, заставляя желать одного и того же, думать об одном и том же. И вы знаете, наверное, что психологи не так уж скептически относятся к телепатии, как они обычно выделываются.
А теперь добавим сюда два предположения. Представим, что одинаковые желания миллионов людей сфокусировались в одну телепатическую личность. Скажем, девушку. Создали ее из ничего, из воображения.
ebooksa