Кара

— Балашовой мужика бы найти по жизни нормального — лучше, пожалуй, подарка не придумать, а вообще-то, мы уже собирали деньги, ну, сладкоежка она, и выпить может. — Все еще пребывавшая в раздумье Катя пожала плечами. Савельев, долго не раздумывая, купил огромный шоколадный торт и снежно-белую пузатую бутыль клубничного «Мисти».

Объехав по кривой фигуру вождя пролетариата с протянутой дланью, машина выкатилась на проспект Славы, стремительно нырнула под Витебский и, повернув направо, остановилась вскоре неподалеку от точечного творения архитектуры — приехали.

Виновница торжества была застенчиво-миловидной девахой, лет около тридцати пяти, с умным голубоглазым взором и, судя по всему, крайне тяжелой женской долей. Кроме нее за миниатюрным праздничным столом располагалось с полдесятка академического вида дам при кавалерах с галстуками, а также счастливая мать и полупьяный отец юбилярши. Веселье уже было в самом разгаре, и гости на опоздавших отреагировали слабо. Один только родитель вновь испеченного кандидата почему-то проникся к Савельеву страшной любовью, — поминутно опираясь животом на скатерть, чтобы чокнуться с ним, он проникновенно бормотал:

— Один только ты здесь с яйцами, остальные с галстуками.

Наконец в первом приближении гости насытились, и над столом повисли речи. В это время у входной двери послышался звонок, и вскоре в комнату пожаловал высокий широкоплечий дядька с букетом белых роз в руках. При виде его юбилярша просияла:

— Спасибо, Игорь Васильевич.

Присутствующие дамы начали тут же незаметно прихорашиваться, а их спутники выгнули грудь колесом и приосанились — для внушительности.

Между тем вновь прибывший приветственно махнул всем рукой, ловко уселся за мгновенно освободившимся кусочком стола и принялся с увлечением есть фаршированную по-еврейски, с морковью и орехами, рыбу-фиш. Его смуглое лицо на восточный манер было скуласто-узкоглазым, мощный же изогнутый нос красноречиво говорил, что без сынов Израиля здесь не обошлось, а острые концы густых, ухоженных усов закручивались кверху, как у легендарного Василия Ивановича. Двигался он по-юношески легко, и во всем его облике ощущалась хорошо контролируемая сила, а вот взгляд гостя светился иронией и немалым жизненным опытом.

На сером фоне малохольных интеллигентов с уже сбившимися набок галстуками усатый мужик Савельеву понравился сразу. Заметив вдобавок ко всему на его руках гипертрофированную надкостницу «набивки», ликвидатор повеселел и спросил:

— Сетокан?

Тот улыбнулся коротко:

— Было дело, — и, взявшись за запотевшую бутылку «Столичной», взглянул на Юрия Павловича вопросительно: — Выпьем водки?

Скоро все общество разбилось на небольшие кружки по интересам. Чокаясь по третьему разу со своим новым знакомым, Савельев сразу же узнал много нового из области синоби-дзюцу, потому как, работая в Японии, доктор наук Игорь Васильевич Чох три года занимался у самого Масааки Хатсуми — тридцать четвертого патриарха школы «искусства терпеливых» Тогакурэ-рю. Как-то незаметно перешли на «ты», а когда к ним подсела раскрасневшаяся от ликера Катя, беседа сама собой коснулась науки исторической, в частности, всего загадочного и необъяснимого в ней.

— Египетские пирамиды — это тьфу. — Доктор наук с сожалением взглянул на пустую бутылку из-под водки и, не забывая себя, налил собеседникам кизлярского «Багратиона». — Взять хотя бы крепость Саксауаман в Перу. Она сложена из гигантских, тщательно подогнанных друг к другу каменных блоков, каждый из которых весит около ста пятидесяти тонн.

Игорь Васильевич выпил, зажевал — ну не лимоном же — кусочком яблока и глянул несколько косившим глазом на Савельева:

— Ты представляешь, Миша, как древние мастера могли доставить такие глыбы за десятки километров, ведь им пришлось преодолевать реки, а потом вдобавок тащить их на гору? Неясно. Однако уже совершенно не укладывается в голове, — доктор наук показал на свой стриженный ежиком, седой на висках череп, — существование города, расположенного в нескольких сотнях метрах над этой крепостью. В гранитных скалах здесь выдолблены гроты, комнаты, туннели. Они образуют целую пещерную систему, причем стены сотен коридоров и помещений отполированы до зеркального блеска. Но ведь, дорогие мои, это гранит, даже при современном развитии техники навряд ли возможно такое.

Пользуясь на мгновение повисшей паузой, Савельев налил всем еще по одной, а Катя посмотрела на своего начальника укоризненно:

— Ну, Игорь Васильевич, зачем египетские пирамиды-то в дерьмо макать?

— Согласен, погорячился. — Доктор наук одобрительно подчиненной подмигнул и потянулся за пирожком с брусникой. — До сих пор они продолжают вызывать удивление. Я уже не говорю о том, что высота пирамиды Хеопса равна одной миллиардной расстояния до солнца, применявшийся при ее строительстве святой локоть составляет одну десятимиллионную часть радиуса Земли, а длина стороны основания, измеренная в этих самых локтях, соответствует числу дней в астрономическом году. Это так же общеизвестно, как и тот факт, что масса саркофага фараона в миллион миллиардов раз меньше массы нашей планеты. Непонятно другое, — Игорь Васильевич прервался на минуту, смачно от пирога откусил и вытер чапаевские усы, — почему в склеенной из картона пирамидке мясо не портится, а часы замедляют свой ход? Отчего это в ней затупленное бритвенное лезвие восстанавливает свои физико-механические параметры, никто не знает? Не так все просто. — Он поставил пустую коньячную бутылку под стол и, соболезнующе посмотрев, как юбилярша пьет с кем-то на брудершафт кофейный ликер, поморщился: — Как она может, все же слипнется. Так вот, все ответы надо искать у древних, только у них. — Он внезапно покосился на савельевский палец и заметил: — Интересная штуковина, откуда она?

— Досталась по случаю. — Юрий Павлович почему-то руку сразу же отдернул и, пресекая все вопросы в корне, тяжело вздохнул: — Грустные воспоминания, даже говорить не хочется.