Радуга 1

— Аполлинарий, ты же самый лучший из всех нас! — воскликнула Саша и засмущалась, словно невольно сказав не то. — Я не к тому, чтобы ты сам поехал разбираться. Я просто …

— Я понимаю, Александра Александровна. Не стоит объясняться. Видишь ли, голубушка, мы с ним — одинаковые. Почти, хочется верить. Он мое поведение просчитает. Вы же — непредсказуемы. Это шанс, потому что в любом случае он от нас теперь не отстанет. Вы уж там постарайтесь! О Машеньке не беспокойся, я за ней уже иду и присмотрю до твоего возвращения.

Саша пошла на выход, но уже в самых дверях Аполлинарий ее окликнул:

— Александра Александровна! Такое дело: возвращайтесь только живыми! Это приказ! Кешу он не касается. Может помереть, если захочет.

— Это как? — удивилась Саша, даже ладонями всплеснула.

— А вот так! — жестко ответил Аполлинарий, сделав страшные глаза и надув ноздри. Однако, уже через две секунды он засмеялся мелким хохотом, полностью превращаясь в своего двойника, инженера Гарина. — Шутка! Александра Александровна! Шутка! Видела бы ты себя со стороны!

39. Противостояние

Кеша, поблескивая стеклами очков, дисциплинированно выполнял все инструкции Шурика: копал, стругал, красил и мёл. Сам Шурик тоже не выказывал никакого уныния, деловито и вдумчиво подготавливая поле битвы, под названием Земля. Шелестел камышом залив, журчал переливом неширокий и неглубокий ручей, в лесу деловито трещали сойки. Поневоле и Саша успокоилась, полностью отстранившись от неприятного случая с дочкой — та еще по дороге позвонила и отчиталась, что встретилась с Аполлинарием.

Они расположились таким образом, что Куратор мог приблизиться только с одного направления, если, конечно, не решится добираться до меча вплавь: за спинами, отрезая достойные пути отступления, была большая вода. Но Сатанаил вряд ли будет как-то изгаляться, ему бояться-то нечего, пусть его опасаются.

— Вот у меня дед служил в войсках НКВД на войне, — сказал, вдруг, Кеша. — До самой Победы где-то в заградотряде. С медалями вернулся, даже со «Славой», с ранениями и настроением жить среди людей.

— Ты это к чему? — спросил Шурик.

— Почему-то с девяностых годов раздулось в народе мнение, что заградители только и делали, что своих отступающих бойцов отстреливали миллионами. Маньяки какие-то, — продолжал Кеша. — А вспомнилось мне это потому, что у нас этот залив будет заградотрядом. В смысле, отступать нам некуда.

— Не хотелось бы тебя огорчать, но ты в шоу работаешь «осветителем». С безопасного расстояния, — сказал Шурик. — Щелкнул тумблером — и свалил, пока менты не нагрянули.

Кеша в ответ только вздохнул.

— А что там было с твоим дедом? — поинтересовалась Саша. — Я тоже думала, что все там были палачи и садисты.

— Палачи и садисты преемственно служат в лагерях и тюрьмах. Они за боевые заслуги награды не имеют. Им за выслугу лет премии дают, да за «особые отличия». А вот ты попробуй представить себе, что во время боя бедных героев передовой лупят с двух сторон: немцы, в смысле — фашисты, и наши, в смысле — заградители. Что будет дальше?

— Ничего, всех поубивают и в плен возьмут, — пожала плечами Саша.

— Правильно, а заградителям этим потом и с немцами, и с недобитыми нашими перестреливаться. Оно им надо? По инстинкту-то самосохранения? Они же на войне, где главная цель, помимо победы, остаться в живых. Вот дед и воевал вместе с «штрафниками», а не против. Выявляли, конечно, паникеров и трусов — дело житейское. Тут и медали, — задумчиво проговорил Кеша. — Товарищи, может, я с вами останусь. Пригожусь, ей богу!

— Да ты просто герой, Кеша! — обрадовался Шурик. — А кто тогда шайтан-машину запустит? Саше — нельзя, она тут главная. Я на подстраховке, так как опыта поболее твоего имею, ветру доверять нельзя. Остаешься только ты, наша самая главная надежда. Облажаешься — нам всем кранты.

— Да понимаю, понимаю, — махнул рукой Кеша. — Здесь столько странного нагородили, интересно посмотреть все это в действии. Оборотни, Тесла, Мёбиус!