Дороги в гору видно не было. Верхом уж точно не забраться. Мунэёри соскочил с коня и привязал его к дереву. Отыскав тропинку, он начал подниматься. Вдруг у его ног скользнуло что-то черное. Собака.
— Куромару!
Мунэёри не видел, что за ним увязался его пес. Выросший в этих краях, привычный к горам, Куромару походил на волка. Он побежал впереди, и Мунэёри пошел следом. Тропинка была крутой и скользкой. Перевалило за полдень, а до вершины было все еще далеко. Солнце уже заходило, когда он с трудом добрался до вершины. Глянув с высоты на далекую землю, Мунэёри забыл о боли в ногах и невольно издал крик восхищения. Какая там пустошь, — под пылающим на закате солнцем раскинулись привольные земли, чистые воды, зеленые леса, поля, изобилующие богатыми дарами осени. Дветы, плоды, табуны лошадей, стада коров. Дома, крытые соломой, под сенью деревьев придавали пейзажу деревенский вид. Высоко в небо поднимался теплый дымок готовящегося ужина. Казалось, совсем рядом кудахчут куры и лают собаки. Во всех его владениях не сыскать столь благодатного уголка.
Мунэёри еще долго задумчиво смотрел на эту картину, и вдруг сзади послышалось:
— Ты кто?
Оглянувшись, Мунэёри увидел высокого, крепко сбитого человека с всклокоченной бородой. Одет просто, на вид вроде в летах, а голос молодой, — похоже, он одних лет с Мунэёри. Увидев, что он безоружен, Мунэёри спокойно ответил:
— Наместник.
— Наместник? Из дворца? Мы ведь уже выплатили подать.
— А я не за податью.
— Сюда просто так не приходят. Ты по какому делу?
— Я пришел посмотреть земли, которых еще не видел.
Мужчина, не спуская глаз с Мунэёри, сказал уже поспокойнее:
— Это невозможно.
— Что значит невозможно?
— Сюда приходят только за податью. Вершина — это граница, отсюда к подножию спускаться запрещено.
— Кто же установил такой закон?
— Это закон деревни. Тем более ночью.
— Стало быть, там есть что-то дурное?
Мужчина громко рассмеялся.
— А что, в деревне должно быть только хорошее? После работы на рисовых полях по вечерам пьют сакэ, поют, танцуют, развлекаются. Кто мешает развлечениям, тот позорит землю.