— Молодец, слух у тебя что надо, — похвалил я Аму.
— Вырабатывается. Я здесь частый гость, а тут так тихо, что слышно, как булавка об пол звякнет.
Я перелистнул на четвертую, последнюю, страницу. Она оказалась заполнена не целиком, столбец имен занимал максимум треть. Три невычеркнутых. Одно незнакомое почти в самом верху. Потом Ама, и на несколько строк ниже — мое собственное. И третье — какой-то Стивен Херф.
И вдруг Ама, ахнув от изумления, сжала мое запястье. Сказать она ничего не могла. Да и не нужно было. То, как она в меня вцепилась, передавало ее чувства без слов.
Я посмотрел на свое имя, прямо под Херфом, и провел пальцем по аккуратно прочерченной линии. Чернила еще не высохли.
— Да-а, — протянул я, мрачно улыбнувшись в темноту. — Ну не подстава, а?
коя райми
Я летел по лестнице, в одной руке сжимая папку, другую просто сжав в кулак. Лицо застыло бледной маской ярости. Ама, догнав меня, дернула сзади за рубашку, пытаясь удержать:
— Что ты собрался делать?
— Езжай домой, Ама, — коротко бросил я.
— Что ты собрался делать? — повторила она, ускоряя шаг.
— Марш домой! — рявкнул я.
— Нет! — Она выскочила передо мной, преграждая дорогу. — Пока не скажешь, куда ты.
Я схватил ее за руки и посмотрел в глаза. Там пылали страх, любовь, жалость и неуверенность. Что бы нам было встретиться в другое время, когда я мог бы спокойно любить Аму? Не встретились. Мы с ней здесь и сейчас, а мертвецам любовь не положена.
— Все кончено, — сказал я. — Ты была проверкой, и я ее провалил. Ты была ловушкой — я попался. Езжай домой.
— Ты винишь меня? — Ама не поверила своим ушам.
— Ни в чем я тебя не виню. Ты была очередной пешкой. Он так все подстроил, чтобы ты подвела меня к необходимости выбора, а я выбрал неверно. Ошибся. Моя вина целиком и полностью. Езжай уже.
Она рассерженно помотала головой:
— А ты не думал, что, может, ты сам приманка?
Я сдвинул брови: