Ночные истории

— Ваш ребенок уже сейчас своим поведением обещает весьма многое, и очень жаль, что у вас не будете возможности достойно его воспитать. Я с удовольствием сделал бы вам одно предложение, которое вы скорее всего отвергнете, хотя оно и имеет целью ваше счастье и благополучие. Вы знаете, что я богат и что у меня нет детей, я ощущаю совершенно особую любовь и расположение к вашему мальчику. Отдайте его мне! Я отвезу его в Страсбург, где он получит прекрасное воспитание у одной моей знакомой, пожилой уважаемой женщины, и доставит большую радость и мне, и вам. Без ребенка вам будет значительно легче, вы освободитесь от огромного груза; но поторопитесь с решением, ибо я должен выехать уже сегодня вечером. Я на руках донесу ребенка до ближайшей деревни, а там найму повозку.

Слушая Деннера, Джорджина порывисто схватила сына, которого качала на коленях, и прижала к своей груди, при этом на глаза у нее навернулись слезы.

— Видите, добрый господин, — отозвался Андрес, — видите, как отвечает вам моя жена на ваше предложение, точно так же настроен и я. Может, у вас и в самом деле добрые намерения, но как же можно отнимать самое дорогое, что есть у нас на этой земле? Как можете вы называть грузом то, что является усладой нашей жизни и было ею и тогда, когда мы находились в глубочайшей нужде, из которой вы нас вытащили? Вы сами сказали, что у вас нет ни жены, ни детей, поэтому вам, верно, незнакомо то высшее счастье, которое небеса даруют мужчине и женщине с рождением ребенка. Нет, добрый господин! Как бы ни были велики благодеяния, которые вы нам расточаете, их не сравнить с тем, насколько ценно для нас наше дитя; никакие сокровища мира не могут заменить его. Не посчитайте нас неблагодарными, добрый господин, но мы сразу и решительно отказываемся от вашего предложения. Были бы вы сами отцом, дальнейшие извинения не понадобились бы.

— Ну-ну, — мрачно произнес Деннер, глядя в сторону, — я думал, что совершу доброе дело, сделав вашего сына богатым и счастливым. Если ли вы этого не хотите, то не будем больше говорить об этом.

Джорджина целовала и пестила мальчика, как будто он избежал большой опасности и снова возвращен ей. Деннер старался держаться непринужденно и весело; но было заметно, что он сильно раздосадован. Вместо того чтобы, как он говорил, уехать в тот же вечер, он остался еще на три дня, во время которых не оставался, как обычно, с Джорджиной, а ходил с Андресом на охоту и при этом все время расспрашивал его о графе Алоисе фон Вахе. Когда Игнац Деннер впоследствии снова появлялся у Андреса, он более не упоминал о намерении забрать мальчика, был так же доброжелателен, как и прежде, и продолжал богато одаривать Джорджину, которую к тому же неизменно поощрял в том, чтобы она не отказывала себе в удовольствии украшать себя драгоценностями из оставленного на хранение у Андреса ларца, что она, конечно же, время от времени украдкой и делала. По своему обыкновению Деннер часто пытался играть с мальчиком, но тот противился и плакал, словно знал о замысле отобрать его у родителей.

Два года подряд навещал Деннер во время своих путешествий скромное жилище в лесу; время и привычка сделали свое дело — помогли Андресу преодолеть наконец неприязнь и недоверие к Деннеру, и он стал спокоен и весел. На третий год, осенью, когда время, в которое обычно появлялся Деннер, уже прошло, в одну из ненастных ночей, когда за окном бушевала буря, в дверь Андреса раздался сильный стук и несколько грубых голосов принялись выкрикивать его имя. Андрес с бьющимся сердцем спрыгнул с кровати, подошел к окну и спросил, кто беспокоит его так поздно, а также пригрозил, что спустит с привязи собак. Знакомый голос отвечал, что он может открывать, что здесь друг. Когда же он с фонарем в руках открыл входную дверь, навстречу ему из темноты шагнул один лишь Деннер. Андрес сказал, что ему показалось, будто его имя выкрикивало множество голосов; Деннер же утверждал, что его сбило с толку завывание ветра. Когда они зашли в дом, Андрес, внимательнее взглянув на Деннера, немало удивился переменам в его внешности. Вместо скромной одежды и плаща на нем был теперь темно-красный камзол, подпоясанный широким кожаным ремнем, из-за которого выглядывали стилет и пистолеты; кроме того, он был вооружен еще и саблей, и даже лицо казалось изменившимся: на обычно гладком лбу прорезались резкие морщины, а густая черная борода почти скрывала рот и щеки.

— Андрес! — сказал Деннер, глядя на него своими сверкающими глазами. — Андрес! Когда я почти три года назад спас от смерти твою жену, ты просил у Бога возможности отблагодарить меня за это своей кровью и жизнью. Желание твое сбылось: настал тот миг, когда ты можешь доказать мне свою признательность и преданность. Одевайся, возьми ружье и ступай со мной, по дороге ты узнаешь остальное.

Андрес не знал, как ему реагировать, и стал уверять Деннера, что хорошо об этом помнит, что готов сделать для него все, что в его силах, если только это не противоречит порядочности, добродетели и религии.

— На этот счет ты можешь быть совершенно спокоен, — громко расхохотался Деннер, хлопая его по плечу. Тут Джорджина, дрожа от страха, схватила его за руку, что-то лепеча со слезами в голосе. Он мягко отстранил ее и сказал: — Позвольте же вашему мужу отправиться со мной, через несколько часов он вернется к вам целым и невредимым и, возможно, кое-что с собой принесет. Разве я когда-нибудь причинил вам зло? Разве с тех пор, как вы меня узнали, не делал я вам только добро? Поистине, вы исключительно недоверчивые люди.

Андрес все еще медлил; Деннер обернулся и гневно взглянул на него:

— Я надеюсь, ты выполнишь свое обещание, пришло время доказать это делом!

На этот раз Андрес быстро оделся и, выйдя с Деннером за двери, сказал:

— Все, добрый господин, готов я сделать для вас, но только вы, конечно же, не будете требовать от меня ничего несправедливого, ибо я не сделаю даже самой малости, что идет в разрез с моей совестью.

Деннер ничего не ответил, лишь быстро пошел вперед. Они продирались сквозь чащу, пока наконец не вышли на довольно большую лужайку. Деннер трижды свистнул, и эхо повторило этот звук так, что он разнесся по всем ущельям; в зарослях со всех сторон вспыхнули огни факелов, в темных проходах раздался шум и звон, и появились черные зловещие фигуры, которые окружили Деннера. Один из них выступил вперед и спросил, указывая на Андреса:

— Это, верно, наш новый товарищ, правда, атаман?

— Да, — отвечал Деннер, — я вытащил его из постели, он должен пройти свое испытание, и оно сейчас начнется.

При этих словах Андрес словно очнулся от тупого оцепенения, на лбу его выступил холодный пот, но он взял себя в руки и с негодованием произнес:

— Значит, ты, позорный обманщик, выдаешь себя за купца, а сам занимаешься гнусным ремеслом, подлый разбойник! Никогда я не буду тебе товарищем, никогда не буду участвовать в твоих грязных делах, в которые ты, подобно сатане, вероломно хочешь меня впутать! Отпусти меня немедленно, ты, преступный злодей, и убирайся со своей шайкой из этих краев, иначе я выдам твое убежище властям и ты получишь по заслугам за все свои злодеяния; ибо теперь я знаю, кто ты: ты — черный Игнац, который бесчинствовал, грабил и убивал со своей бандой на границе. Немедленно отпусти меня!

Деннер зловеще рассмеялся:

— Что, трусливый мальчишка?! Ты осмеливаешься противиться мне, ты хочешь пойти против моей воли, против моей власти? А разве ты уже не стал давно нашим товарищем? Разве не живешь ты уже почти три года на наши деньги? А жена твоя не украшает себя награбленными драгоценностями? А теперь ты стоишь перед нами и не хочешь работать на то, чем наслаждаешься? Если ты не пойдешь с нами и не проявишь себя нашим верным сотоварищем, я прикажу связать тебя и бросить в пещеру, а мои люди подожгут твое жилище и убьют твою жену и твоего мальчишку. Но все же я надеюсь, что не буду вынужден прибегнуть к подобным мерам, которые были бы лишь следствием твоего упрямства. Ну, выбирай! И пора двигаться!