— До дна!
Они выпили и одновременно потянулись за сигаретами. Их столик располагался у самого окна, и иногда казалось, что бьющиеся в стекло капли все-таки забрызгают стоящие на столике пустые бокалы. Часы показывали 13–37. Бокалов успело скопиться довольно много. Некоторое время перед витриной стоял странный парень, в бесформенной мешковатой куртке, но, постояв некоторое время, ушел и он.
Стогов проводил парня глазами. Ему показалось, что где-то он его уже видел, но думать на эту тему долго ему совершенно не хотелось.
— Ты никогда не хотел уехать в Бразилию?
— Зачем? Чего бы я там делал?
— В Бразилии тепло… Наверное…
— Знаешь, последнее время я часто думаю о смерти. О том, что другие люди станут жить дальше, а мое мертвое тело скоро закопают в землю.
— И что?
— Да, в общем-то, ничего. Просто хочется, чтобы земля, в которую его закопают, находилась бы где-нибудь тут.
— Если ты будешь мертвый, какая тебе разница?
— Ты прав. Разницы никакой. Давай за это и выпьем. А к чему ты вообще об этом спросил?
Осипов только пожал плечами. Они помолчали.
— Как твои поиски библиотеки Ивана Грозного?
— Движутся потихоньку.
— Когда в следующий раз пойдешь рушить башни Кремля?
— Тебе вправду это интересно?
— Ну, нужно же нам о чем-то разговаривать. Разговоры по душам сближают… и вообще. Почему не поговорить об Иване Грозном?
— Надоело мне про него разговаривать. И думать, и разговаривать, — все надоело. Давным-давно надоело. А работать в вашем отделе надоело, кстати, особенно.
— Ты, наверное, в детстве мечтал стать археологом?
— Не-а. В детстве я мечтал стать писателем.