Я медленно обернулся и едва не заплакал от радости. Мама! Она выходила из-за угла, держа в руках две большие сумки. Я побрел к ней, с трудом переступая ватными ногами. Должно быть, у меня был исключительно странный вид (хорошо еще, что Кинжал догадался спрятать) — мамино лицо стало очень озабоченным. Я обнял ее, с души словно камень свалился.
— Хоть с тобой все в порядке, — прошептал я.
— Ты опять что-то натворил? — строгим учительским тоном спросила она.
— Пойдем отсюда скорее. — Я взял ее за руку и перехватил сумки, — с Ну пожалуйста, пойдем.
Я отвел ее на свою квартиру, стараясь ничего не объяснять. Да и что я мог рассказать, не боясь показаться сбрендившим? Жизнь моя в последнее время совершенно перестала хоть сколько-нибудь походить на нормальную человеческую, о которой я мечтал раньше… А когда было это «раньше»? За один только сегодняшний день уже показалось, что я постарел на годы.
Глянув в зеркало, я заметил, что это далеко не метафора. Инцидент с арабами измотал меня так, словно я год без перерыва на народных стройках вкалывал и в бараке ночевал: щеки ввалились, глаза запали, нос заострился. Впрочем, говорят, что на химии в кислотных цехах морды похуже бывают. Мама распереживалась по поводу моего плачевного состояния и даже не стала вдаваться в суть моих приключений, которые я особенно и не расписывал. Одно было ей ясно: сын много трудится, плохо питается, мало спит. Поэтому она сразу заняла кухню и принялась активно готовить, врубив четыре конфорки разом. Я даже кофе не мог сварить, в котором нуждался сейчас больше, чем в сытном обеде. Для укрепления сил я дерябнул сто граммов коньяка, и мне стало хорошо. Главное, что с мамой было все в порядке, она даже не подозревала, каким чудом избежала смерти, а самое страшное заключалось в том, что не арабов я теперь опасался, а себя. Я вспомнил, как непроизвольно вытянулась рука, словно ведомая изнутри чем-то чужим, проникшим в мое тело и занявшим его, как горный ручей заполняет трещину в скале, прокладывая новое русло; странное ощущение напряженности и движения стремительно летящего вперед жесткого и твердого потока, когда собственное поведение становится неподконтрольным. Это была Сила, данная мне Предметами Влияния. Я машинально посмотрел на Перстень и утонул в бездонной глубине полированной плоскости изумруда. Конечно же, они защищали меня, задействуя для этого мою жизненную энергию. Они милостиво помогли использовать способности, от рождения заложенные Природой в каждом человеке и дремлющие в нем, ибо не всякому дано их пробудить. Да и чему тут удивляться, Гоша Марков многое бы мог рассказать о боевых воплях самураев, а в фольклоре всего мира существуют легенды о подобных чудесах. Криком не только убивали врагов, но останавливали бури, разрушали стены, разжигали огонь. Мгновенная мобилизация сил помогала совершать самые необычные вещи. Не на пустом же месте слагались предания…
Кажется, мне не потребовалось долго уговаривать маму остаться у меня и не ходить домой на ночь глядя. Она быстро согласилась, сославшись на то, что хоть немножко сможет обо мне позаботиться.
— Посмотри до какого состояния ты себя довел, — укоризненно сказала она, когда я расправился с ужином.
— Я с Мариной опять сошелся, — буркнул я в ответ, чтобы перевести разговор на другую тему.
— Мариночка хорошая девочка, правильная, — улыбнулась мама.
Такой предмет, как моя личная жизнь, интересовал ее куда больше, чем мое физическое состояние. С Мариной, кстати, она уживалась на старой квартире превосходно, несмотря на бытующие предубеждения против невестки. Правда, мои отношения с Маринкиной мамой оставляли желать лучшего, да и с тестем возникали проблемы. Ее родители считали меня тунеядцем и при случае не упускали возможности воткнуть пару шпилек. Закончилось все, в результате, разводом буквально за месяц до нашей с Есиковым поездки под Псков, то есть до того, как я немного разбогател…
— Украшения, сынок, ты теперь все время носишь?
— Агха. — Я машинально поднял правую руку. — Ношу. Они красивые.
— На антиквариат перешел? — с непонятной грустью заметила мама. — Раньше ведь даже обручальное кольцо редко надевал.
Ее интерес меня очень неприятно удивил. Что я ношу — это дело моего вкуса, и совершенно незачем влезать в область моих пристрастий. Однако с мамой я постарался быть максимально вежливым.
— Раньше я много работал с землей, — ответил я, — ты же знаешь, раскопки, грязь часто под кольцо забивалась, да и пальцы распухали от возни с лопатой, а теперь я, как видишь, отдыхаю. Могу позволить себе поносить драгоценности. Будут мешать — сниму.
У меня, конечно, в мыслях не было снимать Перстень или Браслет — это все равно что отрезать, например, палец.
— Тебе это не пошло на пользу, сынок, — тихо заметила мама.
— Что не пошло?
— Твои украшения. Сразу, как ты их нашел, у тебя начались все несчастья. Василия Петровича убили, потом Георгия, ты сам с лица спал за последнее время. Не от хорошей ведь жизни.
ebooksa