Гобелен

– Поэтому вы решили отпустить Уилла в Америку – чтобы его родители испробовали на нем новейшие достижения медицины? – Джейн вскинула брови, и доктор Холлик поспешил объяснить: – Вынужден признаться, что сегодня мне звонила ваша мама. Она все рассказала о ваших планах.

– Нет, не все. Потому что все ей самой неизвестно. Я не собираюсь ехать с Уиллом в Штаты. У меня собственные соображения насчет того, как убить мою боль.

Холлик, до сих пор невозмутимый, вдруг подозрительно напрягся.

– Именно поэтому, Джейн, мы сегодня с вами беседуем, – наставительно произнес он. – Крайне важно, чтобы вы осознали: ваш разум, ваши эмоции подверглись тяжелому потрясению – пожалуй, тяжелейшему из существующих в природе. А значит…

– Осознала, не беспокойтесь, – оборвала Джейн. – Я прекрасно понимаю: мне остается только смириться. Но смирение, знаете ли, не помогает противостоять боли. Нисколько не помогает. А мне нужно от боли дистанцироваться.

Холлик откашлялся.

– И каким же образом вы намерены это сделать?

Лишь теперь, когда на ее глазах милое лицо Холлика исказилось от страшного подозрения, Джейн поняла, каким набатом, должно быть, прозвучала ее фраза.

– Доктор Холлик, не волнуйтесь – я не собираюсь кончать самоубийством.

– Никто ничего такого и не думал… – замямлил Холлик.

Все вдруг стало понятно. Как Джейн раньше не сообразила – родители боятся ее возможного самоубийства.

– Очень даже думал… думали. Я же знаю: в моих словах «убить свою боль» вы усмотрели намек на суицид. Родители, наверно, считают, что я в таком состоянии могу любой фортель выкинуть. Поэтому и отправили меня сюда. – Джейн, к своему удивлению, говорила с подъемом. – Так вот, Джефф, – добавила она, сопроводив слова просветленным взглядом, – я намерена увидеть, как Уилл откроет глаза, и услышать, как он скажет: «Здравствуй, Джейн». А пока я отправлюсь в одно место – мы хотели поехать туда вдвоем. Там-то я и дистанцируюсь от боли. Это будет вроде паломничества.

– Кажется, понимаю. А куда вы едете, если не секрет?

Джейн все рассказала спокойным тоном, тщательно выбирая выражения. Джеффри Холлик воспрянул.

– Это просто восхитительно, – сказал он, когда Джейн, договорив, пожала плечами.

Она не ожидала такой реакции – думала, Холлик скривится, а у него глаза засверкали от восторга.

– Знаете, Джейн, я вообще-то ни в Бога, ни в магию не верю, да только чем старше становлюсь, тем больше убеждаюсь – нельзя недооценивать силу веры. Я говорю о любой вере – не только в религиозном смысле слова. Можно ведь верить во что угодно – например, друг в друга. Поистине вера творит чудеса. – Холлик покачал головой и добавил: – Но вот выдержите ли вы такое паломничество? Достаточно ли вы сильны – сильны духом, я хочу сказать?

Джейн вздохнула.

– Не хочу сидеть подле Уилла – ни здесь, ни за океаном; не хочу видеть, как в его бесчувственное тело вонзаются иглы шприцев, не хочу слышать, как расшифровывают показания томографа. Мысли не допускаю, что его жизнь кончилась, что мне нужно только решиться выдернуть шнур из розетки. Будь я проклята, если пойду на такое; будь я проклята, если позволю сделать это кому бы то ни было. Я, доктор Холлик, верю в своего жениха. Я считаю, человеческий разум таит пока неизвестные возможности, и собираюсь испытать себя. Душа Уилла отлетела на Айерс-Рок – а я отправлюсь за ней, как бы дико это ни звучало. Я найду его душу, я пробужу его от комы.

Холлик таки поставил пальцы «домиком» – и ему сразу полегчало.