— Кто мы? — воскликнула она с непритворным удивлением. — Неужели ты не знаешь? Мы… мумии!
Поразительный ответ этот она дала мне таким же спокойным тоном, как будто говорила: «мы французы» или «мы американцы». Я окинул взглядом весь огромный зал и тут только заметил то, чего не замечал раньше: за колоннами виднелся целый ряд пустых саркофагов и крышек от них, прислоненных к стене.
— Что же вы делаете здесь? — спросил я, когда волнение мое несколько улеглось.
— Неужели ты не знаешь главной цели бальзамирования? Ты, молодой человек хорошего происхождения и хорошо образованный, — извини мою откровенность — предлагаешь мне вопрос, указывающий на крайнюю степень невежества. Нас бальзамировали, чтобы сохранить за нами бессмертие. Нам разрешено просыпаться на двадцать четыре часа в последний день каждого тысячелетия. Кровь снова согревается в наших жилах, и мы устраиваем пиршество из тех съестных припасов, которые были похоронены вместе с нами в наших саркофагах. Сегодня первый день нового тысячелетия. Вот уже шестой раз просыпаемся мы со времени нашего бальзамирования.
— Шестой раз? — повторил я с недоверием. — Вы умерли, следовательно, шесть тысяч лет тому назад?
— Разумеется.
— Но ведь и мир существует не дольше этого! — воскликнул я, глубоко убежденный в том, что говорил.
— Ошибаешься, принц-варвар! Сегодня первый день триста двадцать седьмого тысячелетия.
Я смутился, но затем решил, что геологические познания мои не могут помешать мне отодвинуть на более неопределенное время первое пробуждение жизни на земном шаре. К тому же я готов был согласиться со всем, что утверждала прелестная Гатасу. Да простит мне Бог — прикажи она мне молиться Озирису, я ни минуты не задумался бы над этим…
— Вы проснулись, — продолжал я, — только на один день и одну ночь?
— На одну ночь и один день. С наступлением нового тысячелетия мы снова уснем.
«Если до тех пор вас не употребят на топливо для локомотивов Каирской железной дороги», — подумал я, добавив громко:
— Откуда у вас это освещение?
— Пирамида воздвигнута над тем местом, где находится источник нефтяного газа. Ничего не стоит зажечь его химической спичкой.
— Химической спичкой? Честное слово! Я не имел никакого понятия о том, что египтяне употребляли спички, да еще химические!
— Певец с острова Филе сказал: «На небе и на земле есть такие вещи, которые и не снились философам».
В эту минуту великий жрец поднялся со своего места и торжественно преподнес кусок мяса священному крокодилу, который лежал, задумавшись, у своего саркофага.
IV
Пир кончился, и гости разбрелись по длинным галереям и примыкающим к ним комнатам. Мы с Г атасу удалились за колоннаду, где освещение было не так ярко, и, сидя друг подле друга на краю фонтана, в пурпуровом бассейне которого играли золотые рыбки — могущественные боги, по утверждению принцессы, — с оживлением разговаривали о рыбах и богах, о нравах Египта, о философии, но больше всего — о любви в Египте.
Гатасу была чудное создание: высокого роста, стройная, с царственным поворотом головы, с прекрасными руками бронзового цвета и большими черными глазами, полными нежности. Чем больше я смотрел на нее, тем больше начинал я любить ее, забывая обязательство свое к невесте Юдифи. Дочь какого-то торговца вином осмеливалась смотреть на меня свысока, тогда как принцесса крови ясно и с милой стыдливостью показывала мне, что она не нечувствительна к моему вниманию.
ebooksa