— Ничего не трогайте, пане значковый. Вы меня поняли?
— Но… Пане Адам!..
— Я сказал: не трогайте!
Итак, поглядим! Осторожно, ничего не касаясь. Очень осторожно!
…На трупах — ни крови, ни синяков, ни дыр в одеже. Все случилось очень быстро. От этого места до кострища минуты три ходу, а когда пан Васыль собрался меня будить, его товарищ был еще жив. И даже умирать не думал.
Но все-таки умер!
Сзади послышался тяжелый вздох.
— Видать-таки, заговорили клятое золото на головы! Знать бы, на сколько!
У меня был ответ. На все — на все глупые головы, посмевшие покуситься на Тайну.
— Ларец стоял сверху, на груди покойника, — заметил я. — Пан Горбатько его открыл… Погодите, что это?
Я склонился над остатками ларца. Дерево казалось еще крепким, ларец просто разбили, вероятно, чтобы не подбирать ключ к замку.
— Воск! Щели были залиты воском!
— И что с того? — Пан Васыль присел рядом, протянул руку к золоту, но тут же отдернул. — Воск — не гадючий яд!
Я встал, на всякий случай отряхнул руки, на миг закрыл глаза. Вот, значит, какая она, Смерть! А я ждал ее от казацких сабель!
Рядом послышалось бормотание — пан значковый читал молитву. Стало стыдно — мне бы хоть лоб перекрестить!
— Итак, утром вы не нашли своего товарища и отправили пана Пилипа на поиски…
— Отож, — вздохнул он. — Да чего искать-то было? Следили мы за вами, пане зацный, и камень этот, понятно, приметили. Пошел Пилипко шагом, а обратно — бегом. Слова не сказал, схватил за руку…
— И вы тут ничего не трогали? Все так и было?
Пан Васыль отошел в сторону, задумался, покрутил густой ус.
— То… То вроде так и было. Мертвяк в могиле, на нем Мыкола, вечная ему память. Ну и золото, дидько б его взял! А! Крыж иначе лежал!