Небеса ликуют

22
18
20
22
24
26
28
30

Хота сменяется гренадиной, танцы только начались, гудит праздничный Асунсьон. Его Преосвященство Карденас заперся в епископских палатах, боясь показаться на улице в эту пьянящую ночь. Он всего боится, подлый францисканец, а всего более — веселья, музыки и, конечно, того, что мы строим в Гуаире. Прячься, крыса!

Пальцы на струнах, Южный Крест над головой…

…Он увидел, но на этот раз не спешил докладывать мессеру Инголи. Он был умен, сын башмачника, и поэтому попытался понять. Любой итог — следствие тысяч и тысяч причин. Армия разбита, потому что в кузнице не было гвоздя. Но поди найди этот гвоздь перед битвой!

Брат Алессо обратился к звездам. Почему бы и нет? Во всяком случае, он решил попытаться. Ретроспективный анализ! Нострадамус из Флоренции попытался увидеть корни будущего — будущего, которое еще не наступило!

Но ведь ничего не вышло? Capitano Хмельницкий разбил гетьмана Потоцкого. А потом поднялась в поле трава…

Гренадина сменяется малагеньей, малагенья — севильяной. Его Высокопреосвященство Франческа Инголи запретил мне брать гитару. А мог бы запретить умываться — или чистить зубы.

Спляшем, мессер кардинал?

Итак, в Киеве знали, чего ждать от года Anno Domini 1648-го. Ждали — и пытались что-то изменить? Может, отсюда спокойствие брата Сфорца?

Не это ли Тайна? А как же клещи и тараканы брата Паоло Брахмана?

Нет, нет, это только лучик, комната темна, в черных углах что-то шевелится…

Карнавал, карнавал, карнавал…

* * *

— Вы не устали, мой друг?

— Нет, что вы, шевалье!

Неправда. Устал — словно и в самом деле всю ночь плясал на асунсьонских улицах. Руки налились свинцом, ломит спину… А ведь не прошло и часа!

Часа? Почему здесь сьер еретик? Ведь он должен читать Черную Книгу, я дал ему Ключик!..

— Прекрасно играете, сьер де Гуаира! От похвалы несет ледяным ветром. Словно душа кардинала Инголи на миг переселилась в этого мальчишку.

— Поговорим?

Карнавал кончился.

* * *

Сьер римский доктор подбросил сушняка в костер, пододвинул рукопись. Негромко хрустнула пересохшая кожа.

— А вы никогда не хотели стать музыкантом, сьер де Гуаира? Или актером?