– О, привет, – сказал Габриэль. – Не злись. Она проголодалась и убила кого-то? Ну и что? В городе полно людей, которые жаждут обращения. Выбери себе нового.
Тану поразило его бессердечие, хотя он и пытался ее защитить. Люсьен покачал головой:
– Не говори глупостей. Она не убивала его. Это ты убил.
Габриэль широко улыбнулся, демонстрируя клыки:
– Ты прав. Я убил его, а потом попытался свалить на нее, потому что посчитал это смешным. Это ведь смешно, правда?
– В подвале полно клеток с людьми, а ты убил вампира, – Люсьен явно был недоволен. – Ты, видимо, к этому привык, но разве не жестоко кормить девочку холодной кровью? – он повернулся к Тане. – Пойдем, дорогая. Для начала мы приведем тебя в порядок, а потом, думаю, нам стоит поговорить, – он оглянулся на Габриэля. – Ты ведь не против, правда?
Габриэль больше не улыбался:
– Если враг моего врага – мой друг, то ты, скорее всего, друг моего друга.
Это была какая-то бессмыслица. Не просто его странная манера говорить, когда слова складываются в загадку. Тана нахмурилась. Все очень странно. Ей казалось, что Габриэль намеренно переигрывает.
– Он не всегда был таким, – Люсьен закатил глаза и подал ей руку. Галантный жест, похожий на жест Габриэля, напомнил Тане, что эти вампиры когда-то были друзьями. И возможно, несмотря на все совершенное Люсьеном, снова станут ими. Она вспомнила Элизабет и вечеринку Лэнса, и все смерти, в которых был виновен Люсьен. Тана положила ладонь ему на руку и с наслаждением испачкала дорогую ткань липкой кровью. Люсьен поджал губы.
– Ты рано встал, – сказала Тана, указав на стеклянный потолок бального зала. Сквозь цветное стекло голубое небо казалось серым, но солнце светило ярко и ей приходилось щуриться. Как Люсьен может выносить свет, ведь ей самой так хочется закрыть глаза? И чем сильнее будет становиться Холод, тем сильнее она будет бояться солнца.
– Я плохо спал, – неожиданно искренне сказал Люсьен. – Мне снилась Элизабет.
Он жестом подозвал девушку-вампира с темно-красными волосами, которая стояла у подножия лестницы, ведущей на второй этаж. Одета она была в черные кожаные брюки и черный пиджак с карманами наизнанку, пришитыми крупными красными стежками. На шее – кожаное жабо, а каблуки ботинок – в форме ножей. Подойдя ближе, она подняла руку, чтобы вытереть уголки рта, и Тана увидела ее кольцо – человеческий зуб, оправленный в серебро.
– Марисоль, – сказал Люсьен, и она слегка наклонила голову, – приведи девушку в порядок. Потом я хочу видеть ее в своей гостиной. Она может взять все что угодно из её вещей. Постарайся, чтобы она не выглядела как зомби.
Девушка посмотрела на Тану и махнула рукой в сторону лестницы. Вместе они поднялись в спальню Элизабет. Тана послушно шла рядом с Марисоль. Она чувствовала, что кожу лица стянуло; зубы ныли.
– Ванная там. Испорченное платье оставь на полу. Я подберу тебе что-нибудь из ее вещей, – Марисоль подчеркнуто не замечала отсутствующий на изголовье кровати шарик и лужу на полу. Она улыбнулась, не открывая рта, словно не хотела пугать Тану.
Тана посмотрела на свое шелковое платье, перемазанное грязью, зеленью от травы и насквозь пропитанное кровью. Вздохнула, взяла сумку и зашла в ванную. Зеркало над раковинами отражало ее со всеми чудовищными подробностями. Темная запекшаяся кровь на лице. Руки в грязи по локоть, словно на ней были длинные перчатки. Девушка в зеркале казалась монстром, выбравшимся из могилы.
Тана вспомнила вампиров на площади Самоубийц и Эйдана в комнате на Полынной улице, оплакивавшего то, что он натворил, и боявшегося того, что он еще может сделать. Интересно, не это ли они видели в зеркале? Каждый день – как пьяницы, которые собираются завязать и клянутся, что никогда больше не утратят контроль над собой. Пьяницы, которых продолжает терзать жажда.
Тану накрыло воспоминанием о том, как она снова и снова вонзала отвертку в плоть вампира, и ее замутило. Тогда ее разум затуманила паника, потом она почувствовала адский голод, но сейчас, вспоминая об этом, она была почти уверена, что ее рукой двигал кто-то другой. Она не могла сидеть над телом вампира и рвать зубами его изуродованное горло. И сейчас в зеркале это не она, не ее испуганные голубые глаза смотрят из-под кровавой маски.
Открыв кран, Тана пустила горячую воду. Потом подошла к маленькому окну. Стекло в нем было того же серого цвета, что и на потолке бального зала. Тана попыталась поднять раму, и та скользнула вверх. Из окна открывался вид на крыши, тонкий золотой луч проник внутрь. Тана положила на столик у раковины ключи, которые забрала у убитого вампира, пристроила на подоконник зарядное устройство на солнечных батареях и подключила к нему телефон.