– А потом водоросли полезли… и лес зеленый… и ящеры там ходили.
Снова киваю.
– Ну, может, тебе это… зоологом пойти работать.
– А я давно… миры создаю… не знаю, правильно, нет.
– Конечно, неправильно. Я бы на твоем месте вообще бы все эти миры сжег, какие ты там настряпал.
– Вы так думаете, Учитель?
– Уверен… да брось ты, молодой парень, все еще впереди… Один вот так все мыкался-мыкался, потом свое дело открыл, сейчас на порше ездит.
Улыбается. Только бы руки на себя не поднял, знаю я эту молодежь… уборщиком его, что ли, оставить. Гос-споди, помилуй, чтобы тут завтра одни руины были.
– Давно мирами балуешься?
– Да… уже не помню, сколько лет… миллиардов сорок.
Ослышался я, что ли.
– Спасибо вам… всего вам… хорошего… а я думал… у людей поучиться… как это они миры делают… а то делаю… не знаю, правильно, нет.
Смотрю, как он собирает свой нехитрый скарб, столб огненный, столб облачный, неопалимую купину, шапчонка у него больно хиленькая, холодно же, а-а, это не шапчонка, терновый венец.
Бросаюсь к окну, с ума я сошел, что ли, так и есть, нате вам, седлает ослика, похлопывает его по бокам, пошел, пошел.
Что-то обрывается внутри, дерево, дерево, где это несчастное дерево, если его еще не выкинули. Бегу к колбе, натыкаюсь на высохшие ветви, ищу хоть один листик, хоть одно сморщенное яблочко. Ничего, ничего нет. Иду – по свалке, которая месяц назад была лабораторией, хрустят под ногами осколки вселенных, обломки миров.
– Насилу прибили.
– А?
Смотрю на охранника, вытирает окровавленную биту, толкает ногой что-то бесформенное, клочки шерсти, пучки перьев, рога.
– Это… кремировать?
– Да пошел ты.