— Вы, в могилах! — визжал старик. — Помогите! Сегодня, или наутро, или на днях, но восстаньте и исправьте этого дурного человека! — И он залился слезами.
— Как глупо, — беспомощно пролепетал мистер Бенедикт. — Ты просто глупый умирающий старик. Давай, помирай быстрее!
— Вставайте все! — кричал старик. — Вылезайте! На помощь!
— Пожалуйста, не говори больше ничего, — попросил мистер Бенедикт. — Мне в самом деле неприятно это слушать.
В покойницкой вдруг стало очень темно. Была ночь. Тени сгущались. Старик все взывал и взывал, слабея с каждой минутой. В конце концов он улыбнулся и сказал:
— Ты им за все ответишь, гадкий ты человек. Сегодня ночью они кое-что сделают.
И старик умер.
Говорят, той ночью на кладбище был взрыв. Или скорее несколько взрывов, один за другим. Странные запахи, какая-то суматоха, ужасы, буря. Было много света, молний и что-то вроде дождя. И церковные колокола неистово болтались и трезвонили на колокольне, и камни падали с неба, и бог знает что еще. Что-то летало в воздухе, кто-то за кем-то гнался, кто-то кричал, мелькали какие-то тени. В покойницкой ярко горели все лампы, и было видно, как внутри нее и снаружи кто-то ходит неровной шаркающей походкой. Окна разбились, двери сорвало с петель и листья с деревьев, громко клацали железные ворота. Последнее, что люди видели, — как мистер Бенедикт, бегавший по покойницкой, вдруг пропал, огни погасли.
А потом раздался жуткий крик боли, который мог издать только сам мистер Бенедикт.
А потом — ничего. Тишина.
Наутро горожане пришли в покойницкую. Они обыскали ее всю и церковь тоже, а потом отправились на кладбище. И не нашли там ничего. Только кровь, невероятно много крови. Она была разбрызгана, разлита и размазана повсюду, куда ни посмотри, словно минувшей ночью небеса жестоко истекали кровью.
Но никаких следов мистера Бенедикта так и не нашли.
— Куда он подевался? — спрашивал каждый.
— Нам-то откуда знать? — отвечали все в замешательстве.
А потом они увидели ответ.
Пройдя между могил, они остановились в густой тени деревьев, где шли ряды старых, крошащихся от времени и покосившихся надгробий. Ни единой птицы не было слышно. Солнечный луч, который с трудом пробился сквозь густую крону, давал света не больше, чем лампочка, да и тот казался тусклым, болезненным, ненастоящим, бутафорским, слабым.
Горожане замерли у могильной плиты.
— Смотрите! — воскликнули они.
Остальные склонились над замшелым надгробием и дружно вскрикнули.
На могиле была свежая надпись, словно бы сделанная впопыхах слабыми, трясущимися руками (или скорее нацарапанная ногтями, такой новой она была). Там значилось:
ebooksa