Восход Хепри

— Да, именно тогда, Нефру-Маат, у них была первая в жизни битва. В спальню Мерит-Ра проникли двое убийц, они, чудом, смогли поразить их, но ворвались ещё четверо…. Слава Херу Хранителю, что Усер-Мин, почувствовал неладное, и призвал охрану. Помню, уже в моих покоях, он отчитывал Ипи и Мерит, за то, что они не кричали и не звали помощь, на что Ипи сказал, что крик впускает страх в твой Ка, и, заставляя врага торопиться, придаёт ему сил. А маленькая Мерит и вовсе ответила, что дочь Паер-Анха из древнего рода Амен-Ем-Хети должна сражаться и умереть достойно. Когда Хат-Шебсут услышала эти слова, она отвернулась к окну. Чтобы подданные не видели её слёз. Я ещё подумал тогда, Нефру-Маат, что Абу моей царственной матери ещё не до конца разорвали кобра и гриф её властолюбия.

— О, Великие Нетеру, они пережили такое совсем детьми! — Нефру-Маат хотела посмотреть в глаза Фараону, но Тути-Мосе отвёл взгляд.

— Да, Жрица Хатор, — Наследник тихо продолжил, оглянувшись, не могут ли Ипи и Мерит их услышать, — Тем, кого избирает Изначальная, дабы вершить Назначенное, в свитках судьбы выпадает слишком много недобрых знаков. Но, Нефру-Маат, они становятся только сильнее от этого. Как и те, кто рядом с ними. Я и жалел, что не оказался рядом с названными братом и сестрой, и думал, смог бы я выдержать себя столь же достойно, как они? И, чтобы доказать, что я достоин, ещё не было мне пятнадцати, уже мчался на колеснице, впереди своих военачальников, поражая нечестивых меткими стрелами, и не испытывал страха. Так что, эта ночь и меня сделала сильным, Нефру-Маат, хотя я до сих пор не знаю, как бы повёл себя, оказавшись меж ними.

— Достойно, Фараона, Тути-Мосе, — Нефру-Маат почтительно поклонившись, ласково улыбнулась ему, стараясь успокоить, раз уж она разбудила это воспоминание, — ну, по крайней мере, либо, завидев Наследника, заговорщики переменили бы свои планы, либо, даже если бы ты закричал, помощь подоспела бы раньше, тогда Ипи и Мерит-Ра не пришлось бы пройти через этот кошмар, — шутка Нефру-Маат позволила молодому Фараону расслабиться и отвлечься, — а почему Маат-Ка-Ра дала уйти этому Шепсеру?

— Ты многого не знаешь, наречённая Ипи, — в ответ ей Тути-Мосе улыбнулся, — власть Маат-Ка-Ра поддерживали Жрецы и Номархи, когда Военачальники хотели видеть на Троне меня. Хат-Шебсут никогда не станет пробивать днище ладьи несущей её по волнам. Но… Этот нечестивец не избежал своей судьбы. Меньше пяти локонов Йаху назад, в начале Сезона Жатвы, его едва оцарапала стрела. А в тот же вечер началось… Он умер в мучениях — нет, его не мучила боль или корчи, его терзали видения. Он отбивался от невидимых демонов, кричал, выхватывал меч, пока через три дня, не выдержал, ослабел и испустил Ах на Суд, который вряд ли оправдает нечестивца, но Ипи, до этого, ещё живого, заставил его пережить все ужасы Ам-Дуат. Чтобы проверить, была ли стрела отравлена, или беглеца вправду одержали твари тёмного мира, доведя до смерти, Царь Нахарина взял одного из разбойников, ожидавших смерти в темнице Каркемиша, и предложил ему помилование, в обмен на то, что его оцарапают этой стрелой, ибо охранник беглого номарха поднял и сохранил её. Да, лучше бы этому бедолаге отсекли голову, — он пережил все те ужасы, что и беглый Номарх, только поминал тварей тьмы, известных в Нахарине и Бабили.

— Но, Величайший, почему ты думаешь, что это месть Ипи? — Нефру-Маат спросила Тути-Мосе, не совсем понимая его.

— Потому что, Жрица Хатор, Ипи-Ра-Нефер не скрывал этого, и, воину Хранителей Трона, отосланному свершить Деяние Херу, он вручил стрелу со своим Именем. Через послов её вернули в Та-Кем, и потом Ипи сильно досталось от Хат-Шебсут, за то, что его убийцы перечёркивают старания её лучших посланников и богатые дары. Но он ответил, что воздал нечестивцу за ночь, которая хорошо запомнилась самой Правительнице, и ей нечего было ответить Хранителю.

— Но это же…

— Не думай так об Ипи, не пристало Нефру-Маат считать своего возлюбленного жестоким! — Тути-Мосе прикрикнул на жрицу, и тихо, смягчившись, добавил, — в его Ка нет жестокости, он исполнен отзывчивостью и добротой. Ибо, часто милует таких нечестивцев, которых приговариваю я, или Маат-Ка-Ра, ибо, как Хранитель Трона, имеет на это право. Он всё время говорит, что безоружный достоин милосердия, но… На его сердце осталось много шрамов, Нефру-Маат, впрочем, как и на сердце моей Соправительницы. И они выжигают их, вместе с теми, кто нанёс им эти раны. А это право — священно, со времён Херу Мстителя, Нефру-Маат.

Ипи-Ра-Нефер и Соправительница, шли приобняв друг друга, и не произносили не слова. Когда Тути-Мосе и Нефру-Маат поравнялись с ними, они увидели безмятежные улыбки на лицах брата и сестры, подумав об одном и том же, — значит в их прошлом остались и приятные воспоминания.

Слуги уже накрыли вечерний стол, хозяева и гости дворца сполна насладились кушаньями, жареным мясом, фруктами, финиковым и виноградным вином.

Ипи-Ра-Нефер пригласил Наследника прогуляться по террасе дворца, видно, им надо было поговорить о чём-то важном, а последние лучи короны Атума способствуют размышлениям.

Когда Мерит-Ра-Нефер и Нефру-Маат остались одни, юная Соправительница велела вызвать танцовщиц и музыкантов, дабы развлечь свою гостью, а заодно поговорить с ней так, чтобы музыка не давала услышать их речи даже самому чуткому охраннику Фараона и самому опытному Хранителю Трона из свиты её брата.

— Только не лги мне, Нефру-Маат, сегодня мой брат даровал тебе первую любовь, — Жрица хотела что-то ответить, но замялась на мгновение, и Мерит-Ра-Нефер не дала ей разомкнуть уст, — я сразу поняла это по твоему лицу. И усталые, но счастливые глаза, и улыбка, как у спящего и видящего сладостный сон человека. Женщина всегда поймёт женщину, Нефру-Маат, а Фараон так и не догадался, и стал корить вас за беспечность, едва не смутив Ипи, — юная Правительница рассмеялась, — я знаю, насколько нежен Ипи в любви, ты воистину счастлива!

— Спасибо, что выручила нас тогда, царственная Мерит-Ра-Нефер! — Нефру-Маат попыталась улыбнуться юной Соправительнице, но, вместо этого, не сдержалась, и по её щекам потекли слёзы.

— Тише, тише, маленькая Нефру-Маат! — жрица недоумевала, почему царственная сестра её наречённого назвала её маленькой, ведь она на четыре разлива старше самой Мерит-Ра, — слёзы счастья так же нужно скрывать, как и слёзы боли, — Соправительница обняла жрицу Хатор, и та послушно склонила ей голову на грудь.

— Это не слёзы счастья, достойнейшая Мерит-Ра! Тути-Мосе рассказал мне о том… — но Соправительница перебила её:

— Это давно принадлежит прошлому! Мы стали только сильнее, Нефру-Маат. А Ка нечестивца, приказавшего нас убить, давно уже среди тварей Ам-Дуат избывает свой тяжкий грех. Хотя… Мой яд познакомил его со всеми отродьями Апопа ещё в мире Геба и Нут.

— Твой?.. — несколько удивлённо, но и восхищённо выдохнула Нефру-Маат.

— Да, моя будущая сестра! — Тути-Мосе не говорил тебе, что у стрелы, на наконечнике которой был знак Ипи-Ра-Нефера, оперение было не синим, но белым? — в ответ на слова Мерит-Ра, Нефру-Маат подняла голову, посмотрев в глаза Соправительнице, и Священная Супруга Наследника продолжила, — осуши свои слёзы, Нефру-Маат и привыкай. Когда ты соединишься с моим братом, ты станешь одной из нас. И тебе придётся вынести то же, что и мне, моему царственному Супругу, и моему брату, Хранителю Трона. Но, вместе нам будет легче вынести это, Нефру-Маат!