Восход Хепри

Ипи закончил свиток и вышел на палубу, окунувшись в оранжевый свет Атума: «Ра-Неб! Труби сбор немедля! Труби Ниб-Амена и капитанов его отряда! Ко мне моих капитанов и капитанов ладей наёмников! Мы идём к Тисури. За победой!»

Одиноко запела серебряная труба, ставшая медно-огненной в закатных лучах Атума.

Благостная ночь опустилась на Зелёные Воды. Верховный Хранитель спал, уткнувшись в грудь Нефру-Маат, и Сестра берегла сон Знаменосца Великой Зелени. Ибо знала, что ему нелегко и знала, что, возможно, завтра предстоит великая битва за Град-на-Острове. Ипи Ра-Нефер вздрагивал во сне — его видения были недобрыми, и Нефру-Маат всё крепче прижимала к себе возлюбленного.

Песок. Ипи давно не был в пустыне, предпочитая озёрную Дельту и саванны, где они с Соправительницей охотились в сезон Засух. Но сейчас он видел песчаный остров посреди Зелёных Вод, остров, в которые вросла иссохшая, растрескавшаяся громада «Себек-Сенеба». Кто-то окликнул его. Ипи Ра-Нефер обернулся. Ослепительный блеск красного золота резанул глаза, отразив лучи Ра. «Кто ты?» Ктоты, ктоты, кто… — только эхо ответило Верховный Хранителю. Откуда здесь эхо? Сын Древней Крови прикрыл глаза руками и увидел того, кто его окликнул. Он помнил изваяние Баала — твари Ам-Дуат, стоящей на главной площади Тисури — всё так, бычья голова, усеянная зубами Сына Реки, два меча в коротких руках, которыми, как верили люди Фенех, да простит их Прекраснейшая, Баал высекает искры Гнева Нетеру, бьющие в землю. Но не идол же заговорил с Верховный Хранителем?

— Я говорю с тобою сын Чёрной Земли! — изваяние твари встало на ноги, разведя руки с кривыми лезвиями красного золота. Золота крови…

— Назови своё Рен, тварь! — Ипи осознал себя спящим, осознал, что видит пред собою, но мудрецы Священной Земли не знали Тайного Имени тёмного божества пиратов и торговцев.

— Имя моё, достойнейший — Великое Воинство, ибо никому из бессмертных смертные не приносят таких жертв. Иное имя моё — Исполняющий Прихоть, ибо в моей власти исполнить всё, что пожелает смертный. Не только… Даже то, что пожелает тот, кто Избран.

— Не лги, тварь, не ведомо тебе, чего я желаю, и не исполнишь ты сие. Какие жертвы тебе приносят? Нечестивые люди Джахи упоили тебя кровью младенцев, но силы в тебе нет!

— Зачем мне младенцы, Избранник? Зачем мне они, Вместилище Хранителя Те-Мери? Каждый разбойник, каждый пират и торговец меняет мне кровь на золото! Царей, царства, народы и страны приносят мне жаждущие золота! Завтра ты принесёшь мне в жертву огнём и бронзой воинов Тисури, всё, всё, что сотворят Мен-Хепер-Ра и Ипи Ра-Нефер будет свершено ради золота! Десятки и сотни тысяч прольют свою кровь от стрел, мечей и копий воинов Та-Кем, и она прольётся на мой алтарь!

— Я остановлю поток твоей лжи, нечистая тварь, остановлю Мечом Хранителя Те-Мери! — Ипи потянулся к правому бедру, но хохот твари смутил Верховного Хранителя.

— Знаешь ли ты, Избранный Вместилищем, сколько твоих воинов погибло в битве на водах? Не обнажай Меча в Мире-меж-Мирами, ибо разрушишь Ка достойных!

— Что нужно тебе от меня, тварь тёмного Дуата? — Ипи подошёл ближе, не понимая, почему он не может пробудиться.

— Жертвы, достойнейший Ипи Ра-Нефер! Всего три жертвы… Убей Самозванку, Фараона Тути-Мосе и его сына, Ипи, и ты получишь всё, что потерял не по своей воле — и Мерит-Ра, и Двойную Корону, и все троны земных царств, до которых доплывут твои ладьи и дойдут твои воинства!

— Я пришёл творить Неизбежность, а не противиться ей, тварь Дуата! — Ипи схватил малый меч и ударил в броске говорящее изваяние, но меч только всколыхнул горячий воздух. Хранитель упал на песок, и тут же поднялся, но выронил меч — хохот твари оглушил его и заставил сознание помутиться, Ипи Ра-Нефер пытался заслонить уши руками, но не мог.

— Тогда знай, что Безумец придёт, знай, что через века Трон рухнет, а Нетеру будут забыты! Ибо я сильнее Маат и сильнее Апопа, покуда смертные алчут золота и приносят мне в жертву кровь ближних ради него, ибо я — Царь Мира!

Два обелиска Синего золота возникли из ниоткуда. Двенадцатые Врата отверзлись… В дрожащем мареве горячего воздуха возникла Владычица Вечности, без промедления обрушив свой Меч на голову Твари. Половина золотого тулова упала к ногам Ипи Ра-Нефера, а из обрубка хлынула кровь, пропитывая песок.

«Отдели золото от крови!» — горячий ветер колыхал перо Владычицы Истин, — «Отдели золото от крови, Избранник». Нефер-Неферу была неотличима от Мерит-Ра, и Верховный Хранитель шагнул Ей навстречу, дабы обнять, но видение рухнуло. Знаменосец Зелёных вод вскочил на ложе, разбудив и напугав Нефру-Маат. Горизонт Хепри уже бледнел…

Разбуженный за два часа до рассвета, Бен-Мелек узнал, что флотов Тисури и Гебала больше не существует, равно, как и ладей их наёмников. Четыре двухрядных ладьи вернулись, выйдя из боя, дабы подобрать из вод моряков и воинов с кораблей преданных огню лучниками Та-Кем. Несколько уцелевших торговых и пиратских ладей и вовсе ни на что не годились, но царь Града на острове рассчитывал, что у Ниб-Амена и Ипи Ра-Нефера может не хватить воинов для штурма города. Тогда… Можно будет просто торговать с Хранителем… Но надежды не оправдались, когда, часом позже, прибыла пиратская лодка, в которую Верховный Хранитель усадил уцелевших воинов царской ладьи, и капитан передал письмо. Они идут с войной… Как же некстати знаменитый разбойник, прозванный Духом Пустыни, напал на его земли! Теперь воинам Та-Кем и наёмникам Ипи Ра-Нефера могли противостоять только три тысячи стражников города — воинство давно покинуло стены, гоняясь за неуловимым разбойником и кочевниками, которых он подкупил или склонил к нападению. Некстати. Или же всё было продумано, и разбойник Мен-Ка всего лишь шпион сына Древней Крови? Но Хапи-Сенеб, просивший царя Тисури избавить Дом Амена от своего давнего врага, не уж то все они были заодно? Тогда — тогда только стены Града отделяют шею Бен-Мелека от острой бронзы Чёрной Земли, но у него больше воинов, и с моря нельзя взять стены! Град неприступен!

А на рассвете к Тисури подошли ладьи, среди которых Бен-Мелек различил чудовище, сверкающее бронзой, с пятью рядами вёсел. Над осадной ладьёй трепетало знамя с именем Ипи Ра-Нефера в знаке царственной крови…

Двадцать две луны назад, когда города Яхмади отпали от трона царицы Чёрной Земли, брат отца Бен-Мелека начал переговоры с Баалшуром, царём Кадеша, стремившемся подчинить себе земли Ре-Тенну и Джахи, силой, подкупом и хитростью. Верно говорили, что у Хранителей Трона тысячи глаз и ушей, ибо в тот же день к Бен-Мелеку пожаловал знатный торговец Та-Кем и принёс письмо, щедро одарив племянника царя. Но, в письме было только две строки: «Хочешь, достойный, стать правителем Тисури — присягни Двойной Короне немедля, ибо скоро правитель, задумавший предать, будет средь тварей Дуата. Присягни, ибо у Хранителей Трона найдётся стрела и для тебя. Выбирай между короной и гробницей!» И подпись: «Херу-Си-Атет Ипи Ра-Нефер Хапи-Пер-Нармер». Он хотел власти. И согласился. Больше того, донёс шпионам Чёрной Земли о времени и месте, подставив царя под стрелу Хранителя Трона. А когда её вынули из головы правителя, отправившегося к Муту, Бен-Мелек прочитал на золочёном церемониальном наконечнике те же имена Верховного Хранителя. Не прошло и новолуния, как Ипи Ра-Нефер сам заявился в Град на острове, придя с несколькими боевыми ладьями. Бен-Мелек ожидал видеть хитрого и умудрённого мужа, и был в недоумении, увидев мальчика пятнадцати лет, представшего пред ним со знаками своей власти. Воины Та-Кем и Хранители прибыли вовремя — сын покойного царя хотел власти не меньше молодого Йахурима, а поддержка Миттани и Кадеша была очень сильна. Хранитель знал это. И, одарив обоих братьев, предложил на пиру, в честь его приезда, выпить лучшего вина Та-Кем, переданного царственной сестрою и Соправительницей. Ипи Ра-Нефер разлил вино сам, налив только себе и наследнику, ибо не захотел ловчить, добавляя яд, подобно рыночным мошенникам: «Да живут вечно Фараон Маат-Ка-Ра и Наследник Тути-Мосе!» — Хранитель поднял золотую чашу и осушил, вынуждая сделать то же и сына правителя, ибо тот не мог бросить вызов Та-Кем в открытую. Верховный Хранитель Трона был ещё очень молод, и ему быстро стало плохо, но Бен-Мелек до сих пор размышлял, притворился ли высокородный сын Чёрной Земли, или же, действительно, он принимал понемногу собственные яды, как говорят про Хранителя. Но Ипи Ра-Нефер отделался рвотой, когда наследник Тисури упал на каменный пол в судорогах и испустил дух. Ипи же, пошатываясь, встал со скамьи и произнёс: «Вот что бывает с теми, кто отдаёт почести Величайшему, и при этом замышляет измену — Прекраснейшая Маат, Владычица Истин, Дарующая и Отнимающая, да покарает его!» Лицо Ипи Ра-Нефера было зелёным, а глаза слезились — юноша и вправду отравился, но прекрасно владел собою, и улыбнулся, окинув собравшихся надменным взглядом. Взглядом странных синих глаз, заставившим Бен-Мелека поперхнуться, представив себя на месте двоюродного брата, тело которого так и лежало на полу, когда все продолжали пир, ибо по обычаям, никто не встаёт из-за стола раньше гостя. А вечером молодой Верховный Хранитель зашёл к нему. Ему нездоровилось, и, объявив Бен-Мелека царём Цура и вручив папирус, подписанный Маат-Ка-Ра, Ипи Ра-Нефер обронил только несколько слов: «Как же ты мерзок, Бен-Мелек, да простят меня Нетеру, за то, что вручил скипетр такому… Но отец мой Паер-Анх учил меня, что и опарыши бывают полезны, ибо истребляют падаль и не дают расползаться гнили, но запомни мои слова…» И Бен-Мелек помнил. Он был счастлив получить корону Цура, и сам водил Ипи Ра-Нефера по городу, хвалясь статуей Баала в сотню талантов золота, высокими храмами, домами знати и неприступными стенами, но помнил всё. До сих пор. Потому и решил избавиться от Ипи Ра-Нефера, как только подвернулась удача, ибо какой должник не мечтает избавиться от заимодавца, ибо знал, какой рост возьмёт Верховный Хранитель, если Бен-Мелек нарушит договор. А сейчас… Сейчас он остался без своего флота и без своего воинства, способный только наблюдать, как огненные стрелы жгут крыши домов и храмов, залитые асфальтом, как чудовищная ладья рвёт заградительные цепи и врывается в царскую гавань, а за нею идут корабли поменьше и ладьи наёмников…