Тринадцатый

– Небось, дорого? – покрутив валенки в руках, застенчиво спросила женщина.

– Ну что вы! С вас я даже денег не возьму, давай бартером! – тут же заорал продавец.

К нему стали подтягиваться прохожие, образуя небольшую толпу.

– Люди, здесь меняются валенки ручной работы на полбанки спирта и закусь! Под словом «закусь» моя контора имеет в виду соленый огурец! – Бартер! Кому тут бартер?! – горланил карлик, подняв валенки над головой. – Не дайте умереть от обезвоживания и голода, пожалейте калеку! Ну, что вы как не родные?! Смелее, смелее! Продаю валенки, так как нужна операция моей дочери, у которой при рождении не оказалось мозга! Врачи пообещали пересадить мозг шимпанзе, но для этого нужны деньги! На Бога не уповаю, а верю в вас, добрые люди!

– Пощупать-то дай! – раздался грубый мужской голос из толпы, которая уже насчитывала около двух десятков человек.

– Конечно! Конечно, милейший! Берите, трогайте! Мерьте! – карлик швырнул валенки мужику. – Дамы и господа, леди и джентльмены! Уникальная возможность обменять удивительные, практически бесценные валенки времен моего дедушки на полбанки чистейшего ректификата и закуску в виде вкусного соленого огурца! Я вам не банк, под проценты не даю. Я не спекулянт, дорого не возьму! Каждый рубль, что получу, перешлю детям сиротам в Красносвободный интернат! Ах, какие там дети! Неужто вам детей не жаль?! Купите!

Мужчина, поймавший валенки, покачал головой, одобряя обувку. В толпе началась суета. Люди стали выхватывать рванье друг у друга и разъяренно отпихивать конкурентов, чтобы подержать валенки в руках. А в середине толпы молча стоял странный продавец и наблюдал за вакханалией с идиотской улыбкой на лице.

– Люди, но если уж вы такие жадные и бартером не хотите, и детьми вас не рассердоболил, так забирайте даром! Халява, дамы и господа! Халява, граждане и гражданки! Вы же любите это слово?! Халява!

– Я их первый взял! – прокричал мужчина, резко выхватил валенки у очередного претендента и, отпихнув его, попытался вырваться из толпы.

Но не тут-то было. Стоящий рядом с продавцом молодой человек немедленно оглушил его ударом в затылок, и мужчина рухнул без чувств на землю. Толпа загудела, словно это были не люди, а пчелиный рой или стая волков, которая сбежалась к добыче. Лежащий на земле крепко прижимал к груди товар, хоть и был без сознания. Однако уже через мгновение толпа снова остервенело вырывала валенки друг у друга из рук. Задние теснили передних, чтобы пробраться к потрепанной обуви, будто это была хрустальная туфелька Золушки. Одна из женщин с визгом вцепилась в шапку другой, обильно при этом матерясь. Мужчина, поднявший заветную пару с земли, тут же был нокаутирован ударом в челюсть человеком крепкого телосложения. На него в свою очередь накинулись женщины. Остановка превратилась в побоище. Люди топтали, били, обзывали друг друга, лишь бы заполучить бесплатную, до этого никому не нужную обувь. Машины останавливались, водители и пассажиры с удивлением смотрели на безумных, которые, не щадя себя, бились за рванье, ставшее им вдруг дороже всего на свете.

Неподалеку от беснующейся толпы молча стояли три человека. Они не вмешивались в происходящее и равнодушно наблюдали за людьми, словно оценивая, кто из них на что способен. Первым был продавец, который еще пять минут назад сам затеял это сумасшествие. Второй – огромного роста мужчина – был одет в кожаные штаны, армейские сапоги и расстегнутую кожаную куртку, из-под которой сверкал легионерский меч. Посередине стоял Анатас, опираясь правой рукой на трость. Неожиданно к ним присоединился четвертый, который словно материализовался из воздуха. Он был в одежде еще более странной, чем у продавца и гиганта. Его тело было закутано в белую тогу, а ноги босы. Длинные волосы лежали на плечах, а короткая, но густая борода украшала приятное лицо. Он молча встал рядом с троицей и присоединился к наблюдению за полем боя. Мрачная компания даже не посмотрела в его сторону. Перебирая в руках четки, бородач то смотрел на людей, которые были больше похожи на животных, то, опуская взгляд вниз, что-то бормотал себе под нос.

– Homo homini lupus est[7], – сухо произнес Анатас.

– Homo sum, humani nihil a me alienum puto[8], – повернувшись к нему, ответил незнакомец в белой тоге. – Прекрати это.

– Как я могу прекратить то, чего не начинал? Да и зачем лезть к разъяренным псам, ведь они могут не признать хозяина и покусать в ярости. Помню, не так давно они и вовсе распяли своего спасителя.

– Ты их спровоцировал тогда. И продолжаешь это делать сейчас.

– Разве можно спровоцировать тех, кто уже давно спровоцирован? Мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека, но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность. Не в их ли великих писаниях сказано: «О, ты, живущий при водах великих, изобилующий сокровищами! Пришел конец твой, мера жадности твоей»[9]. Посмотри на них – это же скот. Ни один из них – ни один! – не стоит его внимания. И ты мне хочешь сказать, Михаил, что спровоцировал их я? Жадность, гордыня, зависть – вот их провокаторы. Нормальный человек должен определить место для каждого из своих желаний, взвесив все «за» и «против», а затем осуществить их по порядку. Их алчность и бескультурье постоянно нарушают этот порядок, и им приходится преследовать такое множество целей, что в погоне за пустяками они упускают самое существенное – то, что им действительно нужно. Посмотри на них, посмотри внимательней. Они настолько мелочны и жадны, что в молодости начинают копить на старость, а когда состарятся, откладывают на похороны. Валенки, всего лишь рваные валенки, и они уже готовы убить друг друга из-за них. А представь себе, если б это был кусок золота или чемодан бесценной бумаги, которую они называют деньгами. За них они бы продали и мать родную.

– Ты не прав. Ты видишь только одну сторону медали.

– Ты видишь другую, но ничего от этого не меняется, Михаил. И твой хозяин знает это. Скоро, очень скоро я расставлю все по своим местам. Не стоило вообще уделять им столько внимания. Знаешь, я давно понял, почему иногда животные пожирают свое потомство. Если бы и он это понял, все бы могло закончиться куда более благоразумно.

Вся троица развернулась и отправилась прочь. Их собеседник постоял еще немного, глядя им вслед, и растворился в падающем снеге.

К остановке подъехали две милицейские машины. Выскочившие из них стражи порядка подбежали к буйствующей толпе. Сражавшиеся за валенки при виде милиции кинулись врассыпную. Милиционеры хватали, кого ни попадя, и запихивали в машины, задерживая не только нарушителей, но и зевак, которые радостно наблюдали за происходящим. Когда три загадочных персонажа отошли метров на сто, продавец валенок внезапно развернулся и побежал обратно. Подскочив к остановке, он вытащил из-за пазухи открытку, на которой было поздравление с Днем милиции, и стал размахивать ею.