Он смотрит.
На кладбище, бывшее некогда его домом.
Смотрит до тех пор, пока кто-то сильный не хватает его за шиворот и не втаскивает в машину.
день
Шум дождя проникал в сны, перемешивался с воспоминаниями и фантазиями. Нудные часы предварительного инструктажа, заброска в срез, первая ночь с Полиной – все слилось в лихорадочном потоке. В водовороте сознания мелькали лица, цветные аппликации персонажей, обрывки фраз, ощущений, запахов… Массовые сцены из Ржавчины, Родевиниума, Ильинска, десятка других слоев… Отрешенный голос Кадилова читал заупокойную молитву.
Ребенок.
Это уже реальность.
Рамон открывает глаза и видит сына заправщика, теребящего его рукав.
– Дядя, дядя…
– Никита, – напомнил Рамон.
– А скоро мой папа придет?
– Нет.
Рамон, судя по всему, отрубился на заднем сиденье джипа. Он проспал всю дорогу от станции до военной базы, сменил Ефимыча перед въездом в город (был рассвет, и оборотни попрятались по домам), а позже, в лесу, чуть не съехал в кювет. За руль вновь сел Ефимыч.
Дальше корни памяти ныряли в сон.
Царство Морфея.
– Дядя.
– Что?
– А почему папа не плидет?
– Он уехал.
– Куда?