Однако ни хлопцев, ни соглядатаев все не было. Старосту начинало трясти от прохлады и волнения, а улица была пуста. Он шмыгнул носом, достал огниво и самокрутку, та дрожала в руках и никак не желала распыхиваться.
— Бросай курить, староста. — Голос словно из — под земли, глухой, шепелявый, женский. Самокрутка выпала из непослушных пальцев.
Староста поднял глаза на говорившую и приглушенно вскрикнул.
— Нехорошо, — погрозила она. Длинный лохматый балахон тянулся по земле, скрывая ту, которую окружала живая темная сила.
— Бог с тобой, — едва слышно залепетал староста. — Откуда ж ты взялась, поглощенная жрица? Разве ж не было договора?..
— Не со мной ты тот договор заключал… — прошелестел голос, она дотронулась до изгороди, у которой стоял староста, и та почернела, треснули жерди от верха до самой земли.
— А как же стражи соглядатаев за околицей? — Голос задрожал, осип разом от ужаса.
— Были, да все вышли! — жутко, с тихим смехом провещала нежить. — И думаю, с вас станется. Все, старейшина, закончились светлые дни Мирного. — Ухмыльнулась перекошенным ртом и направилась к дому, а вслед за ней почернели цветы в клумбе и, скрипнув, обрушилась вывеска Горьяновской лавки. Староста глухо застонал и осел на землю. И за что им такое? За какие грехи? Поглощенной жрицы только и не хватало! Уж он — то знает, чем чревата встреча с такой. Сама нежить и тебя нежитью сделает. Душу вытянет. Во тьму отправит. А тело… В отличие от жрицы, в уме твоем навряд ли хоть искорка сознания останется.
Давно нежить по окраинам Мирного не бродила.
Старейшина вскочил и бросился к собственному дому. В хату родную вбежал не разуваясь. Быстро побросал в суму пару рубах, штаны, вывел из стойла рыжего коня. А всего через несколько минут одинокий всадник покидал Мирное, не видя, как за ним из ближайших деревьев следят пристальные синие глаза.
— Побежали крысы с корабля, — усмехнулась Нейла вслед старосте и села обратно на пригорок, начищая острым ножиком тонкую палку и изредка поглядывая на распластавшиеся рядом трупы бесов — соглядатаев и худого паренька, стража поселка Мирное.
Тимир нервно ходил вокруг стола, скрипели под сапогами доски. Из — за прилавка настороженно поглядывал на него Горьян, суетливо переставляя с полки на полку вещи. Ника упрямо сжимала губы. Тихон чесал затылок.
— И куда могла запропаститься?
Тимир зло глянул на домового. Хорь под его взглядом юркнул к Нике, та шикнула, зверек запищал, Тихон покачал головой и взял хоря на руки, успокоительно почесал его за ухом.
— И где ее искать? — Тимир негодовал. — Сказал же, не уходить далеко!
— Так, может, она сейчас вернется? — пролепетал Тихон, поправляя края сумы, стоящей в ожидании на столе.
— Вернется? Только пусть вернется! — прорычал Тимир. И вдруг замолчал, остановился. За дверью хлопнула обрушившаяся вывеска. И тут же послышался треск крыши. Тимир уставился на потолок. Шаги, от которых посыпалась с деревянных рей труха. Глаза Тимира распахнулись, потемнели. Замерла у стола внезапно побледневшая Ника.
Шаги остановились над столом. Туда же уставились взгляды. С минуту все созерцали увиденное с молчаливым потрясением, а после… Тихон взвизгнул совсем по — женски и кинулся за лавку. Испуганно заверещал хорь, пытаясь забиться к домовому под одеяние. Хозяин, обхватив голову руками, бросился в подсобку.
А на потолке медленно разрасталось черное пятно, трещали балки и осыпались прахом, пока не образовывалась дыра, из которой высунулась тощая костлявая рука и погрозила пальцем.
— Поглощенный! — чуть слышно прошептал Тимир, остолбенев. А из пятна уже появилась вторая когтистая рука.
ebooksa