Дорога в мир живых

22
18
20
22
24
26
28
30

В детстве Катя ездила на лето в деревню, к бабушке, маминой маме. Та держала кур, и каждый раз, когда подходила к загону кормить их, пестрая ватага сбегалась к хозяйке, нетерпеливо квохча, задевая друг друга, вытягивая шеи. Катя смотрела и думала, что мир для каждой курицы в этот момент сужался до размеров блюда, которое бабушка держала в руках. Они не замечали ничего и никого, жадно ожидая своей порции еды.

Совсем как эти люди, делающие заказ, перечисляющие, чего бы им хотелось съесть и выпить.

За окном тоже бурлила жизнь: толпы людей шли друг навстречу другу, пересекали улицу во всех направлениях. Машины мчались, сигналя на разные голоса; автобусы, троллейбусы подъезжали к остановке и тут же отбывали, забирая с собою взрослых и детей.

Лет десять назад, а может, и больше, в центре Казани ходили трамваи. Звенели, скользили по рельсам, разъезжались – одни к Центральному парку Горького, другие – к железнодорожному или автовокзалу. Трамваи номер два, шесть, четыре, восемь, двенадцать…

Кате нравилось кататься в трамваях, но их, наверное, посчитали слишком громоздкими, неуклюжими и нерасторопными, не вписывающимися в тот стремительный темп, каким стал жить город. Поэтому рельсы вырвали из земли, места, где они находились, заасфальтировали, а поверх пустили суетливые автомобильные потоки.

Дольше всех продержалась, кажется, «двойка», что шла от железнодорожного вокзала до медицинского университета, поднимаясь в гору мимо колоссальной фигуры революционера Мулланура Вахитова, который застыл на высоком холме. Полы его каменных одежд развеваются, он сурово глядит куда-то вдаль. Кате всегда думалось, что ему давно надоело стоять на одном месте, хочется спрыгнуть с опостылевшего постамента (он и ногу уже как будто занес, и руку отвел в сторону) да шагнуть на вольный волжский берег.

Что ж, может, его мечта и сбудется. Катя слышала, будто памятник собираются демонтировать: место хорошее, самый центр – обзорная площадка, отличный вид. Сколько может в одиночку любоваться этими красотами революционер, о подвигах которого молодое поколение знать не знает?

В грустные минуты современная Казань – яркая, принаряженная, нетерпеливо приплясывающая в ожидании перемен, казалась Кате больной, потерявшей память. Позабывшей, как прекрасна была тихая, скромная красота ее старинных улочек и зданий, парков и скверов, которые помнили поступь Времени…

Легкий звонкий трамвай давно переплавлен, даже призрак его сгинул. Новое время – новые песни.

– Что ты сказала? – Артур оторвался от бургера.

Оказывается, последнюю фразу Катя произнесла вслух.

– Так, сама с собой. – Она лениво ковыряла ложечкой клубничное мороженое. Аппетит, который должен был прийти во время еды, где-то заблудился.

Пока ехали сюда, ни о чем важном не разговаривали. Артур пытался развлечь Катю, рассказывал забавные истории, потом, видя, что она не отвечает и улыбается через силу, сделал радио громче и замолчал.

Катя же никак не могла прийти в себя от пережитого возле зеркала. Конечно, в машине и здесь, посреди людного зала, ей было не так страшно. Она уговаривала себя, что глупо бояться потусторонних вещей, когда мир под завязку полон реального зла: коррумпированных политиков, готовых на все за дозу наркоманов, озверелой бычьей тупости, воинствующего мещанства, человеконенавистников, извращенцев и психопатов всех мастей.

Внезапно она вспомнила, что забыла задать Артуру важный вопрос.

– Ты узнал что-нибудь о человеке, который продает дом?

Артур скомкал обертку от съеденного бургера и придвинул к себе картофель по-деревенски. Похоже, проголодался не на шутку, бедняга. Обязанность хорошей жены – кормить мужа, а она вместо этого пытается вести детективное расследование.

– Вообще-то я потому и предположил, что все эти вещи могут быть не связаны между собой. Документы на недвижимость в полном порядке. Собственно, иначе и быть не могло, мы бы не взялись работать. Дом унаследован по закону, а не по завещанию. Основание владения – свидетельство о праве на наследство. – Артур вытащил из кармана смартфон, поискал что-то. – Ага, вот. Нового владельца, который является единственным наследником, зовут…

«Никита?» – мелькнуло в голове у Кати.

– Савенко Олег Игоревич. Живет в Москве. Работает в больнице, эндокринологом, кафедрой заведует. Жена, двое детей. Я звонил ему на сотовый, потом на рабочий. Поговорить не получилось: он на конференции в Праге.