Но Волга, через которую нужно было переехать, чтобы попасть в Кабаново, оставалась в десятке километров слева от поселка, а потому ни чистый воздух, ни луга и перелески не привлекали покупателей. Они разочарованно обводили взглядом местные красоты, разворачивались и уезжали.
Поселок был довольно большой, но неухоженный, неряшливый, а потому неприютный. Все в нем было «через но», думала Катя, рассматривая Кабаново из окна машины.
Вроде дома большие, но у каждого есть изъян: то краска облезла, то забор кривой, то столбы у ворот перекосились. Улицы широкие, но тут и там навалены кучи досок, стоят разбитые остовы грузовиков и легковушек, валяются автомобильные шины и ржавые бадьи. В одном месте торчало вросшее в землю перевернутое ведро. Его как будто не донесли до дому, бросили где попало, позабыв забрать.
– Не сказать, что радует глаз, да? – обернувшись к Кате, усмехнулся Артур.
Она кивнула и натянуто улыбнулась. Всю дорогу они молчали, Катя знала, что муж недоволен. Молчание было напряженным и густым, как деревенская сметана. Находиться внутри его было неловко, но нарушать тоже не хотелось.
Прошлой ночью Катя кое-как успокоилась, даже заснула на руках у Артура, как маленькая девочка, которую отец защищает от приснившегося кошмара. Встали они ближе к девяти и выехали позже, чем планировали.
За завтраком Артур держался, как показалось Кате, подчеркнуто сочувственно, словно она была больна и всю ночь промучилась от боли. Эта неуместная сладкая благожелательность раздосадовала ее, в результате они повздорили.
– Артур, может, это и был сон…
– Может?! Зачем отрицать, что тебе все приснилось? Я сам видел: ты спала! Глаза были закрыты, ты стонала и металась, я тебя еле разбудил!
– Хорошо! – воскликнула Катя, яростно орудуя лопаткой. Она раскладывала по тарелкам яичницу с колбасой и сыром. – Хорошо, пусть сон! Но какой
– Вот именно, – Артур тоже начал горячиться. – В прошлый раз тебе померещилось, ты сильно испугалась. Потом смерть мамы, все эти наши разговоры, да еще вчера тебе опять… – Он на долю секунды сбился. Почти незаметная пауза, но Катя поняла, что Артур едва не сказала «почудилось». – Опять было не по себе. Все наслоилось одно на другое, отсюда и ночной кошмар. Обычный кошмар, Катя. Просто признай это!
Она признала, перестала спорить. Но каждый остался при своем мнении.
Дом, который был им нужен, стоял у околицы, на краю поселка. Дальше начинался луг, за лугом – овраг, на другом конце которого зеленел лес.
Обнесенный высоким забором из коричневого профнастила, дом, казалось, отгородился от всего мира, настороженно выжидая, кто решится приблизиться к нему. Впрочем, это, конечно, выдумки. Дом как дом: добротный, одноэтажный, кирпичный, с черепичной крышей. Разве что слишком удлиненный, отчего есть некое сходство с бараком. Катя припомнила, что, когда впервые увидела дом на фотографиях, это привлекло ее внимание, слегка удивило.
– Странная постройка. Дом распластан по земле. Не лучше ли было второй этаж поднять? – в унисон Катиным размышлениям проговорил Артур. – И землю бы сэкономили. Я и в тот раз так подумал.
Они открыли ворота, зашли во двор. Широкий, забетонированный двор был пустым, если не считать поленницы, что приткнулась с левой стороны. Скорее всего, прежде здесь ставили машину, но Артур автомобиль загонять во двор не стал, оставил на улице.
Пока муж гремел ключами, отпирая дом, Катя решила обойти территорию. Соток пятнадцать, не меньше, прикинула она на глаз. Позади дома раскинулся сад: фруктовые деревья, кусты крыжовника и смородины.
Если дом и двор все еще сохранили ухоженный вид, то здесь царило запустение: сорная трава завладела грядками и доходила Кате до пояса, возле забора стояла развалившаяся теплица, похожая на скелет динозавра: крыша провалилась внутрь, видимо, под тяжестью снега. В самом дальнем, противоположном от дома углу Катя увидела обгоревшие остатки какого-то строения – бани или сарая.
«Грустное место. Унылое, хоть волком вой».
– Катя, ты идешь? – позвал Артур, и она, очнувшись от своих размышлений, пошла обратно к дому, наступая на гниющие тут и там яблоки и сливы. Ноги путались в густой траве, острые колючки цеплялись за брючины, напоминая жадные руки, не желающие отпускать ее.
ebooksa