Шкурой… Степан тоже чувствовал. А еще знал то, о чем Дмитрий даже подумать не мог. Вылетела на кровавую охоту Вранова Погоня. Не боится он больше ничего и никого, если убивать начал вот так… Надеется на Игнатово заступничество? Или Игнат вместе с ним?.. Какую цену нужно заплатить за вечную жизнь? Как часто нужно эту цену платить? Чем поступиться, чтобы получить не только золото и власть, но еще и вот эту нечеловеческую живучесть?..
– Может, Игнат вернулся? – вот на какой вопрос он сейчас может получить ответ.
– Если и вернулся, то тайно. Не видел его никто в Горяевском. Я специально у Григория Анисимовича интересовался.
– А Вран?
– Я не знаю. Башня его стоит открытая, по ночам в ней свет горит. Это я своими собственными глазами видел. Свет видел, а его – нет. А ты почему спрашиваешь, Степан Иванович? Думаешь, это он? – И тут же сам себе ответил: – Нет, не может такого быть! Человек на такое не способен!
Человек, может, и не способен, да только кто сказал, что Вран – человек?
– Что делать будем? – Дмитрий смотрел на Степана с надеждой, словно только тот один мог противостоять этой беде.
– А если я скажу, что это все Вран? – спросил Степан и посмотрел на Дмитрия очень внимательно. – Ты тут мне про чудеса рассказывал. Вот такие у нас нынче чудеса… Что ты мне на это ответишь? Что мы станем делать? – он горько усмехнулся. Подумалось, что вот прямо сейчас столичный доктор принимает самое важное в своей жизни решение. Верить – не верить? А если верить, то остаться или бежать из этих темных мест сломя голову? А если остаться, то как поступить?
– Ты мне сейчас, Степан Иванович, хочешь сказать, что всех этих людей убивает Вран? Своими собственными руками?
– Не руками. – Степан посмотрел в небо. Там высоко, под самыми облаками, кружилась воронья стая. Вернулась Погоня, выискивает своему хозяину новую добычу. – Вон его руки.
– Птицы?.. – Дмитрий замотал головой. – Не может такого быть!
– А девочка, которая по всем законам природы должна была мертвой родиться, да вдруг ожила?
– Она не сама ожила, это ты ее оживил. Так не бывает, но я своими собственными глазами видел.
– Вот и я своими собственными глазами видел…
Обгорелая головешка – кости с ошметками мяса, – которая ползет, силится выбраться из гнилого болота… И птицы… И кровавый дождь… Уже тогда сердце знало, что спасают они не человека. Вот если бы не спасли, примотали цепью обратно к дереву, чтобы издох в муках, чтобы не кружила сейчас в небе Черная Погоня! Но что уж теперь? Дело сделано, и нужно думать, можно ли хоть что-нибудь исправить.
– Я не могу в это поверить. – Дмитрий покачал головой. Вот и принял столичный доктор свое самое важное решение. Пусть так. Пусть уезжает. Главное, что в живых останется… – Но я тебе верю. И помогать стану, потому что такое… Все это нужно остановить!
Вот, оказывается, какое решение! Ну что ж, от такого помощника отказываться не станет. Парень сам выбрал себе судьбу.
– Только я не знаю… – Дмитрий смотрел вверх, где птицы уже не метались без толку, а телами своими выкладывали в небесной сини огромный черный глаз. И глаз этот смотрел. Может, еще не видел, но уже искал очередную жертву. – Я не знаю, как с таким можно бороться.
– Я тоже не знаю, – ответил Степан едва слышно.
Леший очнулся от щекотных и настойчивых прикосновений. Открыл глаза и прямо у своего лица увидел острую крысиную морду. А потом услышал голоса: три мужских и один женский. И тут все вспомнил и все понял…