– Про жизнь, значицца? А то я, грешным делом, подумал, что про любовь.
– Ну, и про любовь тоже. Немножко… – Мальчишка покраснел еще сильнее, а потом сказал доверительным шепотом: – Вы только Анастасии не говорите, я решил сделать ее прототипом главной героини. – Сказал и застыл с пером в руке, посмотрел с надеждой.
– Прототипом, значицца, решил барышню сделать? – переспросил Степан многозначительно. – А что еще ты с барышней сделал? – спросил ласково и так же ласково, но крепко, сжал Артемию локоть.
– О чем вы, Степан Иванович? – А мальчишка не испугался, наоборот – расхорохорился. – Если вы об наших с Анастасией чувствах, так это вас не касается! Если хотите знать, я намерен сделать ей предложение!
Вот и хорошо, что такой влюбленный и решительный! Степану только и остается, что с решением будущего женишка поторопить.
– Это очень хорошее намерение, – похвалил он Артемия и по плечу одобрительно похлопал так, что тот крякнул. – Ты только поспеши с предложением-то, потому как плод ваших с Анастасией чувств долго ждать не станет. Растет плод-то, – сказал и подмигнул этак по-свойски.
– Какой плод? – А парень так удивился, что аж перо выронил, замарал чернилами девственной белизны лист.
– Плод любви. Какой же еще? Беременна от тебя Настена, – похлопал снова по плечу писателя Степан, но на сей раз осторожнее, чтобы не сломать будущему мужу и отцу ничего ненароком. – Беременна, а тебе сказать стесняется. Хочет, чтобы поженились вы по любви, а не по необходимости.
– Как беременна?.. – спросил Артемий шепотом. А потом задал совсем уж странный вопрос: – От кого беременная?
– Как это – от кого? Это ж с тобой у нее чувства. Ну а там, где чувства, там, знаешь ли, и ребеночек может случиться.
Мальчишка молчал очень долго. Краснел, бледнел, даже губы в кровь искусал, а потом сказал с какой-то отчаянной решимостью:
– Я готов, Степан Иванович! Если у Анастасии так вышло, то я готов…
– Погодь, погодь! – что-то не понравилось Степану и в выражении его лица, и в голосе. – Что значит – так вышло у Анастасии? Это у нее одной, что ли, вышло? Без твоего участия?
– С моим… С моим участием… – проговорил быстро, без запинки, но все равно было что-то такое в его голосе… – Вы даже не смейте думать про Анастасию плохо, это все я! И я женюсь. Непременно женюсь. Если она захочет… – добавил почти шепотом.
Заболело, заныло сердце от дурного предчувствия. Заворочался под кожей потайной ключ. Степан и сам не заметил, как с силой сжал Артемию руку.
– Скажи мне правду, парень, – проговорил он почти просительно, – было у тебя с Настеной что-то или не было?
– Было! – снова ответил без запинки и даже высвободиться попытался, да только Степан держал крепко.
– А был ли в твоей жизни такой день или скорее даже ночь, чтобы ты себя не помнил?
– Вы сейчас, Степан Иванович, меня спрашиваете, не напивался ли я пьяным? Так я не пью! В рот даже не беру. У меня, знаете ли, отец был… – Артемий не договорил, лишь покачал головой. – Но память я однажды и в самом деле терял. Мы с Дмитрием как раз гостили в доме у Игната Васильевича. Да вы помнить должны, я вам тогда еще в карты проигрался.
Степан помнил. Игната тогда в Горяевском не было. Впрочем, в поместье он нынче появлялся крайне редко, носило его по сибирской земле, скупал все, что можно скупить. Все ему мало было золота, приисков, заводов, фабрик, женщин… Раньше-то Степан по слабодушию своему радовался этим частым отлучкам, а теперь вот задумался. И про Врана подумал. Где этот тать находился в тот вечер, когда мальчишка так внезапно потерял память?