Рассказы. Часть 2

22
18
20
22
24
26
28
30

Он замолчал, посмотрел на меня, не мог подобрать слово.

— Снаружи белый, а внутри смуглый? Внешняя сторона кокосового ореха?

— Я не знаю, — сказал я ему. — Но я знаю, что ты снаружи круглый, и говно внутри.

— Что?

— Ты ублюдок.

Он ударил меня, я свалился с ног. Удар был не слишком сильным, но я оказался не готов. Он попал мне прямо в живот. Я постарался вдохнуть, судорожно глотал воздух, но у меня словно легкие атрофировались.

Армстронг пристально смотрел на меня, смотрел, как я лежу на земле, схватившись за живот. Его лицо было бесстрастным, но я знал, что внутри он улыбался.

— Можешь идти домой, — сказал он, и отвернулся.

Потом я встал, восстановил дыхание, назвал его горбатым мешком протухшего расистского дерьма, и пошел домой.

Лейтенант плюнул в мою сторону еще раз. Когда я прошел уже полквартала, он промчался мимо меня на машине.

На следующее утро я проснулся вспотевшим. Почему-то ночью иногда барахлил вентилятор, тем самым лишая мою спальню и слабого дуновения воздуха. Тогда оделяло, которым я накрывался, прилипало к моей липкой коже. Я чувствовал себя уставшим, но не настолько, чтобы оставаться в постели и терпеть жару. Я встал и пошел в ванную принять прохладный душ.

Заглавной утренней новостью было убийство отца Лопеза.

Я стоял на кухне, все еще мокрый после душа, с пустой чашкой кофе в руке. И тупо смотрел телевизор, стоявший в гостиной. Съемка велась прямо с места происшествия. Блондинка-репортер стояла посреди группы людей перед церковью, оператор хорошо подчеркнул фон. На парадной лестнице лежало лицом вниз тело отца Лопеза. Даже по телевизору я разглядел темную кровь, что текла по лестнице маленькими водопадами.

Я слышал имя Лопез, слова «убит» и «подпольное движение», но я не слушал журналистку. Я уже оделся, бросил металлическую чашку в раковину, на ходу схватил ключи, и побежал к двери.

Когда я приехал, санитары коронера грузили тело, закутанное в мешок священника, в автомобиль скорой помощи. Армстронг и еще один офицер тихо беседовали с полицейским фотографом. Команда из теленовостей упаковывала вещи и готовилась к отъезду.

Я не настолько близко знал отца Лопеза, чтобы сильно горевать о его смерти. Обычно такие сильные чувства, мы оставляем для людей, потеря которых отразится на всей нашей жизни. Но я испытывал боль, отвращение и сильную злобу. Я подошел к Армстронгу.

— Что случилось? — спросил я.

Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Лейтенант отвернулся и продолжил беседовать с фотографом.

— Кто это сделал? — спросил я.

Лейтенант даже не посмотрел в мою сторону.