— Можно сказать, — кивнул старик.
Я посмотрел на него.
— Вы… вы позвоните в полицию?
Он потряс головой.
— Нет смысла. Ты контролировал это не больше чем я. Это не ты. Это она. — Он показал на трусики, которые съежились в углу напротив открытой дверцы.
Пульсирующая масса теперь определенно стала человекоподобной, куски затвердевшей плесени и желатиновой черноты потрескались и съехали с маленькой фигурки пока она боролась сама с собой. Я видел голову, глаза, рот.
Старик прочистил горло:
— Я могу помочь тебе избавиться от этого, — сказал он.
Я посмотрел на него, не зная что сказать, не уверенный в том что я чувствую.
— Иди сюда, — сказал он. — Следуй за мной.
Я рискнул еще раз взглянуть на извивающееся существо, на трусиках в углу, и последовал за стариком к дальней части музея. Мы прошли через заднюю дверь и оказались позади Места. Было полнолуние и хотя позади здания не было освещения, я мог отчетливо все видеть и мне не нужен был фонарик. По едва сохранившийся грязной дорожке за зарослями фукьерии, я пошел за стариком и поднялся на небольшое возвышение.
И посмотрел в яму.
Это было легко сделать, из-за того что большое как футбольное поле пространство опустилось ниже уровня пустыни на двадцать или тридцать футов. Старик, очевидно, использовал это место как свою свалку. Там в грязи лежали мешки с бакалеей, диван, автомобильная дверца, обломки и всякий хлам.
Но там было кое-что еще.
Я почувствовал тошноту, когда вгляделся в иссохшие человекоподобные тела сваленные на склоне ямы, когда увидел маленькие кости торчащие из грязи.
— Десять баксов, — сказал он. — Никто ничего не узнает.
Я не знаю что шокировало меня больше: факт того что у него на заднем дворе было поле смерти и он был готов убить для меня мое существо, или то что он хотел чтобы я заплатил за это.
По моему молчанию, он должно быть догадался о чем я думаю, потому что его голос был мягче когда он заговорил.
— Это не человек, — сказал он.
Я кивнул.