– Ну же, Сэм, открывай! – подбадривает Мэри. – Скорее б увидеть, что там.
Я развязываю аккуратный бант и на вытянутых руках снимаю с коробки белую крышку. Вдруг оттуда на меня что-нибудь выскочит? Внутри, обернутое розовой папиросной бумагой, лежит зеленое шелковое платье с короткими рукавами из белого кружева. Сон! Это то самое платье, лежащее на палубе!
Потираю ладони, избегая смотреть на отца. Сюзанна достает платье, и длинный подол водопадом ниспадает на пол. Ткань собрана сложными складками, а кружева кажутся удивительно тонкими и изящными.
– Зачем кому-то присылать мне платье?
– Не просто платье, – поправляет Мэри. – А вечерний туалет эдвардианской[5] эпохи.
Брови Элис ползут наверх:
– Эдвардианской? То есть времен «Титаника»?
Мэри кивает, и мы вместе пялимся на платье.
– Это же тема вашего школьного бала? – спрашивает папа.
– Ага. Может, наша родственница из Хэкстонов как раз поэтому его и прислала?
– Я плохо знаком с Хэкстонами. Как-то странно, что одна из них ни с того ни с сего решила отправить тебе вечернее платье, – смеется отец, – а ведь мы как раз говорили о том, что неплохо было бы сфотографироваться перед танцами.
Негромко прокашливаюсь. Интересно, папа понимает, насколько это странно? Или для него это простое совпадение?
– Тетушки вечно отправляют мне платья, – выдает Элис, и я благодарна ей за попытку сгладить ситуацию. – Помнится, на десятилетие у меня было около семи платьев на выбор.
– Если этой Майре известно о школьном бале, должно быть, она живет неподалеку. Хочешь, расспрошу о ней Мэй? – интересуется папа.
Я качаю головой:
– Не надо, пап, сама спрошу. Заодно попробую отправить в ответ открытку или письмо с благодарностью.
– Только ты можешь принять в подарок прелестное платье с таким мрачным видом, – улыбается отец. – А в детстве ты их любила.
Напряжение сходит на нет.
– В таких платьях неудобно, постоянно наступают на подол, – отвечаю я.
Какое счастье, что папа думает, будто я расстроилась из-за платья.