– Ты совсем молодая, тебе нужен нормальный парень, не чудовище.
– Именно, а ещё этот нормальный парень не должен меня связывать. Полностью согласна. Так мы расстаемся?
Поджала ноги под себя и вгляделась в туман за окном, в молочную дымку, что окутывала пригород. Густая-густая, она путалась в еловых ветвях, вплеталась в кроны дубов.
– Этого я не говорил, – он покачал головой, так и не повернувшись. – Но мы будем плохой семьей.
– Почему? – отрешенно.
– Потому что хорошая будущая мать не пытается выпрыгнуть из машины на полном ходу, а хороший отец в порыве злости не связывает ей руки.
Ну, спорить с ним было глупо, но мне не казалось это чем-то неправильным. В смысле, разве бы я смогла по-настоящему выпрыгнуть? Разве Фирсанов причинил бы мне боль, когда уложил на заднее сидение? Возможно, мы попросту не могли привыкнуть друг к другу. Нас отторгало как чужеродный орган. Мы были слишком самостоятельные и независимы, чтобы поддаваться кому-то другому, чтобы раствориться в нем без остатка.
Но мы не желали друг другу зла.
Возможно, он прав. Вдвоем нам тяжелее, чем поодиночке. Как бы мы ни упрямились, как бы не пытались переломать судьбу – та раз за разом разводила нас по сторонам.
– Ты преувеличиваешь. – Мой смех вышел наигранным и жалким.
Фирсанов, резко вскинув голову и схватив с вешалки куртку, отпер защелку на входной двери.
– Ты куда? – в сердце ёкнуло.
– Мне надо проветрить голову, – пробормотал он, уходя.
А я осталась плавиться от безысходности. Бежали секунды, перетекали в долгие минуты ожидания. Зазвонил телефон на подоконнике. Игната. Видимо, он специально оставил его, чтобы никто не смог потревожить. На дисплее высветилось «Сестра».
– Привет, это Кира.
– А где Игнат?
– Ушел проветриваться, – хмыкнула я.
Фирсанова глубоко задумалась.
– Скоро буду, всё расскажешь.
Когда она влетела в дом, я уже успокоилась, стерла слезы и выглядела сносно, разве что нос шмыгал, а глаза покраснели. Мне почти не хотелось удавиться от отчаяния.