– Так и есть. Не видела, что шапка изнутри выложена фольгой? – поддержал он ее шутку.
– А летом тоже она?
– А летом – панамка. С фольгой, конечно, – засмеялся Алекс и добавил:
– Остается притащить чипсы, колу, шоколад – и вуаля, пижамная вечеринка в разгаре. Будем болтать о киношках, рассказывать страшилки и плести тебе косички.
– Матвея разбудим болтовней.
– Не разбудим. Он вряд ли спит.
– Из-за вторжения?
– И из-за него тоже, – неожиданно сухо ответил Алекс и снова завозился, собираясь лечь. Но Ольга остановила его следующей фразой:
– Мы ломаем голову над тем, что случилось с Ириной и почему сбежал Костя. Но с ними была Шарлотта! Она все видела, раз оставила следы. Если бы можно было ее как-то разговорить…
– Чет мне кажется, что проще вскрыть телефон Ирины, чем «поговорить» с Шарлоттой, – возразил Алекс. Но все же позвал в темноту:
– Шарлотта?
На его зов никто не отозвался. Не зашуршал, не загремел.
– Мне кажется, она ушла из комнаты. Оставим «разговор» с ней до утра.
– Ты говорил, что считаешь, будто Шарлотта привязалась к тебе в деревне, – задумчиво произнесла Ольга. Глаза уже привыкли к темноте, и в сумерках она отчетливо видела силуэт Алекса. Он сидел все так же на полу, закутавшись по пояс в спальник, чуть ссутулившись и положив голые руки на подтянутые к себе колени. Она не видела лица Алекса, скрытого сумерками, но хорошо видела светлую футболку, которая обтягивала его отнюдь не щуплые и узкие, как ей показалось при первой встрече, плечи. А еще видела белеющую в темноте повязку на его кисти и невольно с разгорающимся внутри волнением вспоминала вчерашний момент в номере, когда они сражались с напавшей на них Шарлоттой. Алекс испугался. Но испугался за нее, Ольгу, подхватил ее на руки и потом уже бросился к двери. А в ванной прикрыл от летящих в них зеркальных осколков. Только сегодня он почему-то вел себя так, будто был сердит на нее. И хоть Ольга не показывала вида, его явное нежелание с ней разговаривать расстраивало почти до слез. Чего ей стоило удерживать непроницаемое лицо, не сорваться на вопросы! Что-то рушилось, что-то, наоборот, выстраивалось – на обломках старого и уже ненужного. Но эти изменения не пугали ее. Пугало бы, если бы все оставалось по-прежнему.
– Да, думаю, что Шарлотта увязалась за нами именно там, – повторил за ней Алекс после недолгой заминки.
– У тебя есть версии того, что случилось с жителями деревни?
Как же сложно говорить на отвлеченные темы, когда мысли совсем о другом. Как же непросто выстраивать версии, когда с трудом сдерживаешь желание пересесть с кровати к нему на пол. Как же трудно подбирать слова и задавать логичные вопросы, когда пытаешься выдержать расстояние между ними в полтора метра. Чувствует ли Алекс в ее нарочито ровном тоне заметное волнение? Чувствует, как вибрирует между ними воздух? Слышит, как разгоняется в безумном ритме ее сердце?
– Есть одна версия, – вполголоса и снова после недолгой заминки ответил Алекс. Если прикрыть глаза, то можно просто слушать его голос. Пусть и не такой низкий, как у Матвея, но вполне себе мужской, волнующий, приятный.
– Собственно, лишь одна и есть…
Он снова сделал паузу. Но не театральную, а будто, сделав еще один шаг ей навстречу, в неуверенности остановился. А потом поспешно вильнул в сторону: