– Давай телефон, – охотно согласился Петр. – У нас в клубе полно всяких умельцев.
Они попрощались. И когда Петр с Севой ушли, Матвей хлопнул ладонями по столу и полушутя-полусерьезно приказал:
– Ну что, команда? Сегодня – ранний отбой. Убираем со стола, занимаем очередь в ванную. И по койкам! Спать. Думать будем завтра.
Ольга хотела было возразить, что спать ей совсем не хочется. Но Алекс уже ее опередил, вяло кивнул Матвею и молча указал ей рукой на дверь ванной. Мужчины снова по-джентльменски пропускали ее вперед.
Ольга, зная, что за ней очередь, не стала задерживаться, приняла душ, воспользовалась хозяйским феном и переоделась для сна. Матвей о чем-то тихо переговаривался в другой комнате с Алексом. Ольга стукнула им в дверь, давая понять, что освободила ванную, и шмыгнула в соседнюю спальню. Включила свет и остолбенела.
В раскрытой косметичке что-то громко шуршало и гремело. Рядом лежал открытый тюбик, и от него тянулась размазанная по поверхности тумбочки полоска крема. Ватные диски из упаковки кто-то вытряхнул прямо на пол. Рядом валялись расческа и закрытый тюбик с тушью. Ольга застала тот момент, когда из косметички в воздух взлетела пудреница и сама собой распахнулась.
Она еле сдержала смешок, предпочитая наблюдать. Невидимая Шарлотта выудила уже помаду – любимую Ольгой, натурального оттенка и пахнущую земляничной жвачкой. Помада сделала в воздухе мазок, а потом еще один. И тут Ольга не выдержала и засмеялась. Сердиться на Шарлотту за выдавленный из тюбика крем и высыпанные ватные диски оказалось невозможным. Она простила ей и пережитый накануне испуг. И даже то, что невидимая тварюшка оставила на ладони Алекса такой впечатляющий укус, с которым вчерашние не шли ни в какое сравнение.
– Шарлотта!
Пудреница с грохотом опустилась обратно на тумбочку, а помада так и осталась висеть.
– Тебе нравится моя косметика?
Девочки такие девочки…
– Это моя любимая помада. Пахнет очень вкусно! За это я ее и люблю. Но если тебе она нравится, забирай! – великодушно разрешила Ольга, улыбнулась осчастливленной Шарлотте и бросила в плетеное кресло плед.
– Это тебе постель. Отдыхай с удобством. Там, – она указала на соседнюю комнату, – спят мальчики. Мы, девочки, здесь.
Ольга прошла к окну и открыла форточку, впуская в комнату запахи свежести. Небо оставалось ясным. Тихий ветер не шевелил листву. Казалось, мир замер, будто нарисованный. Ольга погасила свет и забралась в кровать. Шарлотта еще долго шумно возилась в плетеном кресле. То ли устраивалась спать, то ли «примеряла» помаду. Девочки такие девочки…
Снилось Ольге что-то приятное. Море – синее, как глаза Алекса. И он сам ей тоже снился. Шел, босой, ей навстречу по мокрой гальке, улыбался и щурился на солнце, отчего синева в его глазах сгущалась до ультрамаринового оттенка. Ветер ерошил его растрепанные волосы – отросшие, с состриженными дредами. И неожиданно черные. Не дойдя немного до Ольги, Алекс остановился и протянул ей руку, желая взять ее ладонь в свою. Только сон прервался громким шорохом. Спросонья она решила, что Шарлотта опять копошится в ее косметичке в поисках подарков. Но следом за этим что-то острое вонзилось ей в ягодицу, и Ольга с воплем подскочила на месте.
Льющийся в окно лунный свет высветил фигуру незнакомого мужчины, который рылся в ее рюкзаке. От неожиданности Ольга заорала, чем и спугнула вора. Мужчина метнулся к распахнутом окну, взлетел на подоконник и скрылся в темном саду. Миг спустя дверь в комнату распахнулась, брызнул свет, и перед Ольгой предстали Матвей и Алекс. Оба босые, в штанах и футболках, оба щурились от яркого света и были дезориентированы. Вскочить вскочили, на ее вопль примчались, а проснуться не успели.
– Оль, что случилось? – первым опомнился Матвей.
– Тут какой-то мужик был! Копался в моих вещах! Убежал в окно!
Алекс, опередив Матвея, ринулся к окну и вылез в него по пояс, всматриваясь в разбавленную лунным светом темноту.
– Никого.