За секунду искрой во мне зажглась надежда: а может, я всё-таки особенная? Вдруг я, как во всех книжках, волшебница или фея какая-нибудь? Полукровка? Подкидыш? Конечно, я уже взрослая для таких мыслей, но как иначе можно объяснить всё происходящее и мою с этим связь? Пару мгновений хватило, чтобы придумать несколько вариантов самых фантастических судеб.
Двадцать нагнулся и положил свою ладонь на мою.
- Катя я тебе рассказал всё это потому, что ты...
Я задержала дыхание.
- ...чудесная и очень хорошая!
Ой, да иди ты.
****
В Краснокаменном у нас есть собственный доктор Джекилл-мистер Хайд : две личности в одном теле, две стороны одной монеты, уникальный биполярник (не уверена, что правильный термин), в общем, оборотень без смены шкуры. Имя ему пьяный Лёша и трезвый Лёша.
Трезвый Лёша - милый и вежливый студент КГУ, по вечерам руководит какими-то поставками бумаги, ходит в рубашках, читает Вольтера, скромно улыбается и носит за тебя сумки, предлагая попутно чаю.
Лёша после одной бутылки пива - гроза Ленинского района, виртуозно вставляет в каждое предложение “и чо”, называет людей “солнышко” и “поц”, говорит с вальяжным оттенком досрочно освобожденного и всё порывается писать на заборах украденным с работы маркером.
Лёши друг друга отрицают.
А мы привыкли.
Только что мы как раз отправили пьяного Лёшу на такси домой, пресекая его попытки завалиться спать в прихожей. Водитель недовольно косился на то, как я запихивала шумного пассажира на заднее сиденье, но деньги принял без нареканий.
- Ну всё, пока. Лёш. Пока!
Он хватал мои руки и радостно пел Зою Ященко.
Понимающий водитель быстро отправил свою машину в июльскую ночь.
- Ну что, отправился наш дебошир на покой? - спросила Рия, когда я уже пришла домой.
- Звучит так, словно мы его хороним.
- Не хороним, а прощаемся. До свидания, наш ласковый Лёшка. Встретимся на следующей попойке.
Я оглядела стол: три банки пива и одна наполовину пустая бутылка самого дешевого вина, из которого мы хотели сварить глинтвейн, да забыли купить апельсины и корицу, а в чистом виде эту бурду пить невозможно.