— Может, все-таки сам покажешь?
— Неее! Там з-змеюка. И тебя она съест!
— Твое здоровье.
Дзень-брень. Буль-буль-буль.
— Чуди набегут, кричи: «В Чарусь, в Чарусь». Не тронут. А мож тронут, бес знает, что им втемяшится.
— А ты так и кричал?
— Я всяко кричал. Слегу из рук не выпускай, понял?
— Понял.
— И это. Того. Подарочков гадские старики затребуют. Есть подарочки у тебя?
— А что им дарить?
— Ножи железные, побрякушки. Есть у тебя побрякушки?
— Коть, поройся в сумке. Там в мешочке бархатном. Зарен, а по самой Чаруси как идти? Расскажи подробно.
Буль-буль-буль. Дзень-брень.
— Слуш сюда…
Котя втащила на лавку седельную сумку и развязала ее. Мешочек из бархата лежал неглубоко.
— Ой, добрый сэн, а зачем вам зеркальце? И гребни какие красивые! Ой, и ленты шелковые…
— А чтоб девушкам дарить, — рыцарь рассмеялся. — Хочешь, Котя, зеркальце? Дарю, твое будет.
— Ой, добрый сэн… спасибо…
Котя в жизни не видела зеркала. Это было серебряное, овальное, с решетчатой ручкой. От него тут же отскочил и побежал по бревенчатым стенам светлый как солнышко зайчик. Собственное котино лицо мельком отразилось в серебре, как растекшийся на сковороде блин. Котя перевернула зеркальце и хлопнула его на колени, словно увидела что-то запрещенное. Сердце колотилось.
Почему-то было ужасно неловко разглядывать себя. Вот если бы я была красивая, как дева Канела…