Чудовы луга,

Там, во сне, было тепло.

Алые кленовые листья лежали на прозрачной воде.

Каменный берег рукотворного пруда порос мхом, камни оплыли и покрошились. Полная шуршащей скрученной листвы чаша фонтана молчала.

Солнечные пятна колыхались на воде, покойно спали на светлых мраморных плитах и на ласточкиной руке.

Сквозь щели в мраморе пробивалась острая молодая трава, листья одуванчиков и стрелки подорожника.

Пустота.

Дома, не тронутые непогодой, сползлись к воде, вытянулись вдоль мощеных улиц. Плющ, ежевика, дикий виноград обтянули их дикой шкурой, листвяным пестрым мехом.

Серая белка проскакала через дорогу, вскарабкалась по стволу клена. Во взрытом листвяном покрове, толстом, годами нетронутом, тоже жили какие-то мелкие, украдчивые зверьки.

Ласточка моргнула, огляделась. Прошла по пустой дорожке к одному из домов. Двери были открыты, внутри горел камин, словно хозяин только что вышел. Светильники на стенах трепетали алыми языками.

Странно горело, без дыма и копоти, ровное ясное пламя.

Ласточка заглянула в следующий дом, до самой крыши оплетенный диким виноградом.

То же самое.

Теплые, спокойные отсветы в камине. Круг света на деревянных половицах. Дверь нараспашку.

И никого.

Ей захотелось примерить пустующее жилье на себя, войти, посидеть у огня. В открытый дверной проем она ясно видела стол, лавки и нетронутую утварь на полках.

Отвлекло движение около озерца.

Там бродил кто-то, видимо человек — стройная, хорошо различимая фигура. Издалека казалось, что это тень, расчерченная белыми полосами, движется вдоль каменного бортика.

Ласточка осторожно отошла за дерево, подпиравшее угол пустого дома. Ей отчего-то не хотелось, чтобы ее заметили.

Человек… хотя, какой к марам это человек — слишком высокий, движется не по-людски легко, длинные волосы льются по плечам, спине, глянцево черные у корней, перетекая в молочную белизну.

Плечи, руки, бедра — все тело темной лентой обвивает сложная татуировка.