— Ай-я-яй, — сказал он. — А у вас уютно!
— Хотите в гости?
Я не боялся, что кто-то увидит, как я говорю с ложкой. Все и так думали, что я малость тронутый.
Док зашевелил губами, но я не понял, что он говорит на этот раз.
— А?
Шевеление.
— А?!
Злобное шевеление.
— Не понимаю!
— Гора к Магомету не ходит! — раздался ор в моей голове, такой громкий, что меня контузило. Ну, я так решил.
Так что следующий час я лежал на полу и думал о том, почему роза называется розой? Rose. Какое странное слово, такое странное — будто бы его мог придумать только я. А ведь раньше оно мне не казалось странным.
— С тобой всё в порядке? — Хлоя.
— Да, я просто устал. И я тебя не слышу, я контужен, — отозвался я.
— Он устал, — повторила Хлоя кому-то.
В стекле фонарика, которому не нашлось места под потолком — такому же лишнему как я — опять Доктор. Трясёт своим мерзким мешком и что-то хочет мне сказать.
— Не хочу никуда идти, там ураган, — захныкал я.
— Не преувеличивай, всего лишь ветер, — сказал кто-то мимопроходящий.
Пришлось собираться в путь.
Я протискивался сквозь лоно бушующей стихии. Она рвала целые деревья с корнем, она хлестала меня пощёчинами, осыпала ледяными иглами с каждым порывом. Буря выла, билась, бесновалась, желала моей смерти, а я — такой хрупкий и беззащитный, что я мог ей противопоставить — кроме тонкой простыни в цветочек, в которую был завёрнут? Когда Доктор найдёт мой заиндевевший во второй раз труп, он пожалеет, что отправил меня в эту адову дорогу…
— Нет никакого урагана, — сказал какой-то голос. — Хватит уже страдать. Просто ветер! Где ты увидел деревья, вырванные с корнем? Ты про тот листок на обочине?