Хакеры снов

Дверь открывалась медленно. Очень медленно. Мне показалось, что прошла целая вечность. И каждое мгновенье этой вечности я думал, что страх просто разорвет к чертям мое сердце.

Наконец дверь со зловещим скрипом все же открылась и в комнату протиснулась какая-то женщина. Приглядевшись, я узнал в ней свою коллегу по спасению мира Ольгу. На мгновенье на смену ужасу пришло облегчение, я даже открыл рот поприветствовать ее, но так и не смог ничего не произнести, когда с обреченным стоном внутреннего голоса вспомнил, что это не моя коллега. Ольга использовала этот образ, практикуясь в науке сонных манипуляций сознанием… Что там Лёха говорил? Кажется, что эта бабка должна присниться мне в кошмаре. Ну вот… Дождались.

— «Здрассьть», — все же пролепетал я нелепо, лелея последнюю надежду, что просто произошла случайность и бабуля сейчас улыбнется и предложит мне чайку.

Но старуха молчала и просто рассматривала меня через щелочки своих припухших от алкоголизма век.

Какое-то время мы просто глядели друг на друга. Я совершенно не понимал, как реагировать. Наверное, со стороны ситуация выглядела весьма двусмысленно, ибо про нож, зажатый в руке, в тот момент напрочь позабыл. И я уже начал подозревать, что ситуация начинает затягиваться, но тут старуха вдруг резко и неожиданно разразилась гадким, старческим хохотом, от которого повеяло сырой землей и могилой. Тут же последняя надежда и последние остатки разума в моей голове угасли. Волосы встали дыбом. Это был откровенный кошмар. Я испугался так, как наверное никогда в своей жизни.

Кстати, на мой взгляд, ничто не вызывает такого страха как искаженные образы детей и стариков. Наверное, это как-то связано с событиями прошлого, когда ведьм и мавок встретить было так же легко, как сейчас представителей кавказской национальности. Но эти мысли мне пришли гораздо позже, а сейчас повинуясь животным инстинктам и сглотнув холодный ком в горле, я ринулся бегом из кухни. Точнее, попытался ринуться… Первый шаг дался легко, второй был как в замедленном просмотре фильма. Третий шаг я вообще не смог сделать. Вместо этого с очередной порцией холодной паники обнаружил, что падаю на пол. Бабка тем временем продолжала мерзко хохотать.

Упав на пол я понял, что полностью обездвижен. Что же делать? Мысли лихорадочно скакали в поисках выхода из комнаты страха. Но мышление снова стало линейным и я напрочь позабыл, что могу просто исчезнуть. Увы, в голове ничего разумнее кроме, как позвать Лёху, так и не родилось. Но если его тут нет, значит вряд ли он прийдет на помощь. Ведь Лёха все это время полностью контролировал мое передвижение по миру снов. Все же попробовал закричать. Бесполезно. Ни одна мышца тела больше мне не повиновалась. Тут же возникла аналогия со смертью. Говорят ведь, что мозг умирает последним и человек какое-то время после смерти еще может слышать и думать. Надо сказать, что это сходство не прибавило мне оптимизма.

Тем временем старуха перестала смеяться и обратила ко мне свое хищное, похожее на печеное яблоко, лицо. С грацией заправского легко-атлета она подбежала и, нехорошо улыбнувшись, уселась на меня верхом. Ну почему же никто не приходит на помощь!? Ох. Видимо дальше будет еще хуже, — простонал внутренний голос.

Бабка, словно подтверждая это утверждение, запустила морщинистые, лоснящиеся руки в мою грудную клетку так, будто она было эфирной. Ее руки были обжигающе холодными. Если бы тело не оцепенело, меня бы обязательно вырвало. Тем временем старуха начала что-то вытаскивать из меня. Моему сознание же оставалось с невыносимой тоской наблюдать, как эта тварь совершает со мной что-то непоправимое. Тем временем, оказалось, что ковыряние в теле — это еще цветочки. Ягодки же вывалились из опухших глаз ведьмы в виде струи густого мрака. Медленно эта гадость приближалась к моим глазам. Едва мрак коснулся глаз, я почувствовал такую запредельную боль, как будто кто-то ткнул в глаз электрошокером. Мысленно заорал. Плакал. Звал Лёху. Причитал. Но с каждой миллисекундой новой порции боли, все больше проникался ощущением, что это конец. Помощи не будет. А если и будет, то непоправимое уже случилось.

Поток начал проникать в меня, пробираясь в память, изменяя ее. Создавая ощущение бессмысленности и пустоты в моей жизни.

Так продолжалось несколько невыносимо долгих секунд. Потом поток внезапно исчез и я почувствовал, что оцепенение медленно проходит. Где-то слева слышался треск и возня. Но мне было не до того. Мрак прогрыз память и кроме уходящей боли теперь ничего не имело смысла. Пустота, мрак, ядовитый привкус на губах. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Жизнь потеряла всякий смысл. Впрочем, смерть тоже. В нутро вселилась тотальная серость.

Прошло еще около минуты, мышцы потихоньку возвращались под контроль организма и меня вырвало. Повернул голову, чтобы не захлебнуться. Отдышавшись я открыл глаза. В любой другой раз увиденное мной зрелище я бы расценил как весьма впечатляющее. А теперь просто равнодушно наблюдал, как незнакомая фигура в темном балахоне каталась по полу с ведьмой в шизофренической пляске смерти. Наверное, мой защитник побеждал. По крайней мере утробный рык ведьмы с каждым мгновеньем все быстрее превращался в хриплый вопль отчаянья.

А дальше наступила уж вовсе нелицеприятная сцена. Мой защитник начал рвать старуху на куски. Вот он схватился за руку старухи и с какой-то нечеловеческой силой рывком потянул на себя. Послышался отвратительный треск костей и левая кисть ведьмы отлетела в стороны, забрызгав кровью и без того грязную кухню. Бабка еще пыталась сопротивляться. Ее сила была тоже несоизмерима с тем, что может предоставить среднестатистическая российская пенсионерка, но все же моему защитнику она уступала. Зато ведьма постоянно шипела и плевалась Там, куда попадали ее плевки, образовывались пенящиеся дыры. Удивительно, но не смотря на то, что противники просто катались друг на друге ни один плевок так и не попал в лицо моему защитнику. Зато в районе груди дырок на балахоне было, как на эротическом белье проститутки.

Тем временем мой защитник резко выбросил руку вперед и пробив насквозь грудную клетку ведьмы, сильным рывком вырвал ей сердце. Теперь все было кончено. Мерзкая тварь пошатнулась и грохнулась на пол, задев в полете кухонный стол и опрокинув его. Ее тело недолго билось в конвульсиях, а потом затихло. Фигура в балахоне присела на карточки и с ее руки спрыгнула маленькая голубая искорка. Она пробежалась по телу старухи увеличиваясь в геометрической прогрессии и через считанные секунды превращаясь в адское пламя. Спустя мгновенье от старухи осталась лишь горка серого пепла. А еще через время и он развеялся под напором дующего из под кухонной двери сквозняка.

Расправившись с соперником, фигура в балахоне повернулась ко мне. Я ожидал увидеть кого угодно — Леху, Бога, нима или даже Санта-Клауса, но личность человека в черном меня все же стала для меня полным сюрпризом. Черная ткань скрывала красивое, знакомое до боли лицо Милы! До боли? Я почувствовал, как что-то кольнуло в душе. Мысли о Миле пробили даже тугую непроницаемую серость, заполонившую все мое нутро.

Тем временем девушка озабоченно посмотрела на меня и нахмурилась. Подошла. Я думал, что она броситься мне на шею, но вместо этого моя спасительница отвесила мне сокрушительную оплеуху и я отлетел куда-то к злосчастному столу. Вытаращил глаза совершенно перестав понимать, что происходит и на всякий случай приготовившись снова отражать атаку. Но вдруг заметил, что мир изменился. Прибавилась большая палитра красок. И внутри как будто что-то начало оттаивать.

Девушка при этом внимательно наблюдала за метаморфозами, творившимися в моих душе и теле. Еще раз подошла. Заглянула в глаза. Теперь ее взгляд начал смягчаться и, приблизившись вплотную она прошептала: «Извини, нужно было действовать быстро. Еще минута и я тебя не спасла бы». Потом девушка обняла меня и мир окончательно вернулся на свое место. Мрак и пустота, еще недавно казавшиеся неотъемлемой частью, которая будет теперь сопровождать меня до конца жизни, теперь воспринимались, как дурной сон. Впрочем, это и был дурной сон.

Мила продолжала что-то шептать, но я, не слушая, вцепился в нее, как в спасательный круг и не заметил, как заплакал. Только что испытав самые кошмарные в жизни ощущения, я тут же ушел в другую крайность. Благодарность и любовь к девушке затопили мое сердце. Было и еще кое-что — совершенно новое ощущение, как будто кто-то теплой рукой прикоснулся к моему одиночеству. Не социальному, которое у кого-то есть, а у кого-то нет, а к внутреннему одиночеству, которое сидит в каждом.

Заметив, что со мной происходит, Мила замолчала и лишь сильнее прижалась ко мне. Какое-то время мы просто стояли обнявшись посреди серой кухни одного из жилых домов моей личной преисподней. Я вроде бы не знал эту девушку, но и дороже ее в моей жизни в этот момент никого не было.

Насладившись тисканьем я немного отодвинулся — котелок снова заработал на полную катушку и в голове застрял уже целый ворох вопросов. И уже даже открыл рот, собираясь огласить весь список, но увидев глаза Милы так и остался стоять с открытым ртом. В голове пронеслось: это она, Та самая, которую я всю жизнь искал. И мой внезапный подкат тогда на улице был не случайностью и не побочным эффектом всплеска весенних горомонов. Но одновременно это была и не она. Не та, у которой я несколько часов назад травил свое тело зеленым змием. Эта Мила была глубже, красивее, пронзительнее, роднее. Хотя внешне она и выглядела точно так же.