– Я расслаблена, – возразила Мёрфи.
– Ох, – буркнул Кинкейд. – Значит, у вас слишком пышная попа. Снимайте штаны.
Я вздрогнул и оглянулся. Мёрфи лежала ничком, прижимаясь к полу щекой и вытянув вперед руки. Она успела заползти в дверь примерно по плечи. Ей удалось чуть повернуть голову, чтобы посмотреть на Кинкейда.
– Что, еще попробовать?
– Снимайте штаны, – с улыбкой повторил Кинкейд. – О детях подумайте.
Она пробормотала что-то себе под нос и попробовала опустить руки.
– Не пойдет, – сказал Кинкейд. – Слишком далеко заползли.
– Ну, гений, – буркнула Мёрфи. – Что тогда мне делать?
– Лежите и не шевелитесь, – скомандовал Кинкейд. – Сам вам их спущу.
Мгновение царила тишина. Потом Мёрфи прошипела что-то. А может, просто охнула.
– Да не укушу я вас, – заверил Кинкейд. – Не шевелитесь. Мне хочется выйти отсюда живым.
– Ладно, – сдавленно отозвалась Мёрфи, чуть помедлив.
Я насупился в темноту, борясь с приступом совершенно иррациональной злости. Все-таки я не удержался и оглянулся еще раз. Мёрфи, извиваясь, уже почти полностью проползла в дверь. Ноги у нее были белые, сильные, красивые. И я не мог не признать, что Кинкейд совершенно верно охарактеризовал ее заднюю часть.
Кинкейд придерживал ее за ляжки, не позволяя случайно уклониться слишком далеко в сторону. Или, по крайней мере, лучше бы он делал именно это – в противном случае мне пришлось бы его убить.
Я тряхнул головой и вернулся к своей вахте. «Не кипятись, Гарри, – думал я про себя. – Между тобой и Мёрфи ничего нет ведь. Она не твоя собственность. Она сама за себя отвечает. Она занимается тем, что хочет, с кем хочет. Ты ведь даже ею не увлечен. Не тебе и возникать по этому поводу».
Я повторил эти мысли несколько раз, нашел их безупречно логичными, морально устойчивыми… правда, мне все равно хотелось придушить Кинкейда. Из чего следовал целый ряд выводов, обдумать которые у меня все равно не было времени.
Еще несколько секунд – и я услышал, как они переговариваются вполголоса. Мёрфи описывала взрывное устройство, а Кинкейд давал ей инструкции.
В темноте, за пределами света от дальней химической трубки, что-то пошевелилось.
Я чуть сменил позу и сунул руку в поясную сумку. Достав оттуда пару трубок-светильников, я согнул обе об пол, сломав разделявшую химикалии перегородку, и встряхнул. Обе разгорелись неярким зеленым светом. Я кинул их в глубь коридора, и они прокатились по полу дальше, в расположенную в дальнем конце комнату. Впрочем, трубки почти ничего не высветили: каменный пол, кусок перегородки из сухой штукатурки… Боб говорил, что это помещение используется в качестве кладовой – разбито гипсокартонными перегородками на несколько маленьких кладовок, временное жилье при стихийных бедствиях. Однако все, что я видел, – это нижнюю часть двери, пару штабелей картонных коробок, портновский манекен и светящиеся трубки, которые сам туда и кинул.
А потом что-то большое, четвероногое на мгновение ступило между мной и одной из трубок. Темнопес оказался здоровенным зверем – возможно, крупной немецкой овчаркой, и словно нарочно замер на месте, демонстрируя свои размеры, прежде чем снова раствориться в темноте.