— Для тебя. Приказ «прекратить-и-воздержаться-впредь», предписывающий тебе не приближаться на расстояние двух сотен ярдов к этому делу или к любому, кто связан с производимым расследованием, пока твоя компетентность и непричастность не будут подтверждены на специальном трибунале Чикагского Полицейского Комитета. Так же приказ лейтенанта Стоулинза, предписывающий, чтобы ты не имела ничего общего с расследованием взрыва и освобождающий тебя от обязанностей немедленно в случае твоего неподчинения. — Его взгляд сместился на меня. — Ты. Я не забыл о тебе.
— Стыдно, — улыбнулся я. — А я почти забыл о тебе, но ты разрушил это. Зашел в комнату, и все пропало.
— Это еще не конец, Дрезден.
Я вздохнул.
— Угу. У меня как раз такая неделя.
Мёрфи открыла конверт и мельком пробежалась взглядом по паре листов. Потом она подняла взгляд на Рудольфа.
— Что ты им наплел?
— Вы получили свои приказы, сержант, — прохладно сказал Рудольф. — Покиньте здание, а не то я отберу ваше оружие и ваш жетон.
— Ты — хитрожопый, мелкий кровосос, — отчеканила она голосом, полным холодной ярости.
— Это высказывание войдет в мой рапорт для трибунала, Мёрфи, — вспыхнул Рудольф. В его голосе сквозило неприкрытое злое удовлетворение. — И как только они прочтут это, тебе конец. С твоей характеристикой? Они не заплатят тебе больше ни цента, сука. С тобой покончено.
Что-то темное и ужасное зашевелилось в моей груди и внезапно изображение Рудольфа, размазанного по стене тонной льда, мелькнуло у меня в голове.
—
— Стооооп, — протянул я, поднимаясь на ноги, пытаясь остановить разъяренную женщину. — Мёрф, не играй в его игры.
— Игры? — процедил Рудольф. — Ты социально опасна, Мёрфи, и позор для полиции. Тебя нужно посадить за решетку. Как только ты вылетишь, так и будет. Ты и этот клоун. Оба.
— Клоун? — прорычал я точно таким же тоном, который секунду назад использовала Мёрфи.
И тут погасли огни.
Внезапная тишина окружила нас, когда штаб-квартира ФБР провалилась в беспомощную темноту. Прошло время, а аварийные огни так и не зажглись.
— Гарри, — окликнула меня Мёрфи раздраженным голосом.
Я почувствовал, как у меня на затылке волосы стали дыбом. Я понизил голос и сказал:
— Это был не я.