— Хобби?
— Ну, кто-то сёрфингом занимается. Кто-то раскрашивает игрушечных солдатиков. А Афине Палладе пришлись по душе серийные убийства.
— А почему же ее не поймали?
— Если ты мэр, то полиция тебе подчиняется. Особенно если ты носишь на груди Горгону.
Байрон почесал в затылке:
— Но… если они с самого начала знали, что это она, то почему гнались за мной?
— Кто знает? Может, Афина решила, что с Мацератором пора покончить. Может, все это было подстроено, ведь она сама положила топор рядом с телом. Наверное, понимала, что во всем обвинят мусорщика. Кого волнует судьба голема? Жестоко, но такова жизнь. Я думаю, ты просто оказался в неудачное время в неудачном месте.
— Как бы то ни было, — сказала Нэнси, — эта сука получила по заслугам.
— Аминь, — добавил Байрон.
И тут Нэнси начала кричать. Она сорвала с себя мое пальто и, извиваясь, стала царапать шрамы на руках и ногах. Не нужно было быть врачом, чтобы понять, что происходит. Как и предсказывала Арахна, бедняжка начала расползаться по швам.
— Арахна думала, что она дольше продержится, — заметил я.
— Что? — возмутился Байрон. — Ты хочешь сказать… ты знал, что этим все закончится? Ты сделал так, чтобы ее зашили, хотя знал, что она снова должна умереть?
— Если тебя это хоть как-то утешит, — ответил я, — я не хотел, чтобы так было. Но похоже, тело можно сшить, а душа не сшивается. Но зато это помогло тебе оправдаться.
— Да лучше бы меня осудили! И что мы можем сделать?
Нэнси завизжала и забилась, как форель. Она перевернулась на живот на том самом месте, куда Байрон вывалил ее останки из мусорного бака. Она пока была целой. Но в любую минуту могла снова превратиться в гору мяса.
— Есть одна идея, — сказал я. — Но это опасно. И я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь это делал. Просто… можешь считать, так подсказывает мне интуиция.
— Что за идея? — воскликнул Байрон. — Я сделаю все что угодно!
— А может быть, тебе и не захочется.
Он ни мгновения не колебался. И даже вопросов не задавал. Просто лег и сказал, чтобы я делал свое дело.
Големы… ты думаешь, что понимаешь их, а они вновь и вновь тебя удивляют.