Этим утром со мной ехал человек, который некогда был моим лучшим и, без сомнения, самым старым другом.
Хотя мы редко виделись за все эти десятилетия, похоже, нам удалось сохранить связь. Мы очень торопились, но нам пришлось выбрать поезд: бостонский аэропорт Логан был закрыт накануне ночью из-за угрозы теракта.
Я разослал письма, в которых отменил все встречи, сообщив, что вынужден ненадолго уехать из города по семейным обстоятельствам. И ни к чему было упоминать о том, что речь шла вовсе не о моей, а о чужой и гораздо более незаурядной семье.
Старый друг заметил мое волнение, и оно его позабавило.
Когда я думал о нем, на ум мне приходили шекспировские строки:
Услышав их, он погрузился в молчание. Я к этому времени не спал уже почти сутки. Наверное, я снова задремал, потому что вдруг очутился внутри темной башни, свет в которую проникал лишь через две крохотные щели наверху. Я обнаружил вмонтированные в каменную стену упоры для рук и ног и начал карабкаться вверх. Когда мне удалось добраться до щелей, голос над моей головой произнес:
— Нью-Хейвен. Станция Нью-Хейвен.
За две недели до этого мне позвонила Кэрол Бэннон.
— Послезавтра я буду в Нью-Йорке, — сказала она. — Так может, нам удастся куда-нибудь выбраться вместе?
Я понял, что она и ее родственники хотят отыскать ее старшего брата, моего старого друга Марка.
Все эти годы в подобных ситуациях ко мне обращалась Мария Бэннон, мать Марка и Кэрол. И я находил для нее каналы, через которые ей удавалось связаться со своим блудным сыном. На этот раз я не стал наводить справки до встречи с Кэрол, но убедился, что у некоторых личностей сохранились прежние привычки и телефонные номера.
Стоило мне подумать о Марке Бэнноне, как я тоже задавался вопросом, где он сейчас. Я никогда о нем не забывал. Увидев фотографию с какого-нибудь значимого события, светского приема или судебного заседания с участием знаменитостей, с концерта или инаугурации, я рассматривал лица гостей, пытаясь понять, нет ли среди них Марка.
Сейчас я уже на пенсии, и у меня достаточно свободного времени. Но все эти годы сбор информации о Бэннонах был для меня чем-то вроде необременительного хобби. Их мать еще жива, хотя почти не выходит из дома. Отец, бывший спикер палаты представителей штата Массачусетс и кандидат в губернаторы, умер несколько лет назад. В его честь названы дорожная развязка в Дорчестере и въезд в туннель под Бостонской гаванью.
Кэрол, старшая дочь, в возрасте двадцати восьми лет стала членом городского совета. Еще через четырнадцать лет, когда Клинтон занял пост президента, она оставила теплое местечко в палате представителей США, чтобы возглавить Министерство торговли. Позже она работала в комиссии по расследованию теракта 11 сентября и постоянно выступала по кабельному телевидению. Ее муж, Джерри Саймон, — совладелец компании «Гугл». Ее брат Джо — ведущий консультант в дипломатическом корпусе. И, раз уж мы заговорили о хорошем, ее младшая сестра Эйлин работает в организации «Врачи без границ». А мой старый друг Марк — это трагическая тайна, без которой не может обойтись ни одна ирландская семья.
Кэрол пригласила меня на чай в «Астор-Корте» в отеле «Сейнт-Реджис». Я подъехал туда сразу после четырех. В «Астор-Корте» столики накрыты накрахмаленными скатертями ослепительной белизны, а с потолка, на котором нарисованы плывущие по небу белые облака, свисают золоченые люстры.
Может, она специально выбрала для встречи такое старомодное заведение. Или же решила привести меня сюда, потому что я бросил пить.
Мы с Кэрол всегда ладили. Даже лет в десять-одиннадцать я отличался от других мальчишек тем, что не обижал младших сестер своих приятелей.
Каштановые волосы Кэрол были слегка припорошены сединой. Ее кожа и зубы выглядели безупречно. Бэнноны были из тех, кого в пятидесятых годах в Бостоне называли «черными ирландцами». То есть их кожа не была настолько бледной, чтобы обгорать до пузырей в первый же выходной, проведенный на пляже.
Красивая у них семья. Их мать и в свои восемьдесят с лишним — очень привлекательная женщина. До замужества Мария Бэннон была актрисой. Ее шарм, обаяние, способность улыбаться так, будто эта улыбка предназначена лишь тебе одному, кружили голову и юношам, и старикам, и те готовы были бросить все к ее ногам.
Майк Бэннон, отец, сначала был профсоюзным деятелем, затем отучился на юридическом и ушел в политику. Он был красив грубоватой мужской красотой, его голубые глаза, казалось, заглядывали прямо в душу, а свою очаровательную улыбку он «включал» и «выключал», словно лампочку, и не часто одаривал ею детей.
ebooksa