Когда брат позвонил в октябре, он сообщил плохую новость и попробовал надавить по-другому.
Терпеть не могу похороны. Ненавижу их. И всегда ненавидела, даже когда была совсем маленькой.
Брат потребовал, чтобы я пришла, но я представила, как моя любимая бабушка смотрит на меня с небес и говорит: «Стой на своем, деточка. Не слушай чушь, которую он тебе впаривает». Именно так она и говорила. Поэтому я и считала ее своей любимой бабушкой.
А еще в завещании она написала, что на похороны ей плевать, лишь бы поминки устроили. Моего брата это взбесило. И от этого мысль о поминках стала еще более заманчивой.
Так что похороны я прогуляла, а вместо этого рванула в выбранный для поминок паб.
Внутри было уютно и тепло, и тут уже собрались опечаленные друзья покойной. Всем им было лет по восемьдесят — девяносто, и службу в церкви они бы попросту не выстояли, тем более что большинство из них уже и не могли ходить без посторонней помощи. Но паб — это святое. В пабе они возвращались к жизни.
Я взяла себе выпить и нашла столик, где сидела пара моих знакомых. У старика прямо глаза загорелись, когда он меня увидел.
— Это же малышка!
— Привет, мистер Нэш, — сказала я.
— Ева, она меня помнит! Иди сюда, малышка, присаживайся, присаживайся.
— А местечко для меня найдется? — спросила я.
— Местечко? Конечно найдется, конечно. Подвинься, Ева, пусть малышка сядет рядом со мной. Не часто мне теперь удается посидеть рядом с такой красавицей.
Ева с отсутствующим видом передвинулась.
Я помедлила, набираясь смелости, а потом уселась между ними.
— Здравствуйте, миссис Нэш, — обратилась я к Еве. Она плохо слышала. Обычно вообще не слышала, что ей говорят, и просто смотрела в никуда.
Ева умерла пять лет назад, но перешла за грань и сохранила свою естественность.
И она узнала меня:
— Ой надо же! Малышка! Как приятно!
— Вот видишь! — сказал мне мистер Нэш. — Видишь! И мы с мистером Нэшем обменялись улыбками, как улыбаются друг другу живые люди в компании призраков.
— Но… — начала Тиш.