Сестры велели Гейл стирать вручную всю одежду Бреннан. И заставляли добавлять дождевую воду при каждом ополаскивании, чтобы краски не линяли. В засушливые недели она брала уксус из холодильника.
В свободное от проливания слез время Бреннан держали в ее комнате. Девочка сидела на полу в розовой пижаме и пушистых тапочках недалеко от металлического штыря, к которому крепился ее поводок. Малышка подняла глаза на Гейл, когда та вошла с чистым бельем.
— Здравствуйте.
— Привет, кроха.
Гейл стала раскладывать вещи по полкам.
— Ты видела Человека-книжку. — В голосе Бреннан жалобное поскуливание идеально перемешивалось с обвинительными нотками.
Гейл замерла:
— Ты знаешь про него?
Бреннан кивнула:
— Ага. Он страшный.
— Ну разве ты не лапочка?
Не в первый раз уже Гейл задумалась, кем же была девочка на самом деле. В действительности она не походила на Пострадавшую и казалась абсолютно нормальной, если бы не слезы.
— Почему ты меня не любишь? — Крошечные губки надулись.
Гейл вздохнула:
— Но я люблю тебя. — Привычная ложь прозвучала совершенно естественно. Она отложила белье и взяла Бреннан на руки. — А теперь могу я получить свое лакомство? — У нее слюнки потекли от предвкушения.
Бреннан покачала головой, и светлые прядки ее волос легко коснулись лица Гейл.
Гейл не повысила голоса. Однажды такой метод уже не сработал. Бреннан могла спрятаться под кроватью, и тогда ее пришлось бы вытаскивать за поводок.
— Жадные маленькие девочки превращаются в уродин, когда вырастают.
— Как сестры?
— Как сестры. — Гейл обняла Бреннан. — Так что же?